Цезарь кивнул. Вопрос вполне естественный.

– Сейчас Аппиева дорога важна не меньше, чем в древности, а потому она износилась на многих участках, в том числе в окрестностях Рима, где перевозят больше всего грузов. Ее содержание требует множества рабочих рук и денег, хотя там и применяется труд рабов. Помимо прочего, надо закупать строительные материалы, оплачивать их доставку и так далее. А римская казна истощена: войны с галлами на севере, гражданская война между Марием и Суллой, расправа с Серторием в Испании и с пиратами на море, бесконечная борьба с Митридатом. Как бы ни была важна дорога, государство не может нести расходы на ее содержание, и за ее сохранность отвечает смотритель, который избирается ежегодно. Но это также требует денег, и в конечном счете смотрители после избрания лишь следят за тем, чтобы перевозка товаров и людей проходила как положено, а починка требовала как можно меньше затрат.

– Но, отец…

Юлия не закончила.

– У меня нет таких денег. Ты ведь это хотела сказать, верно?

Девушка кивнула, смутившись и покраснев. Она не хотела обнажать роковую слабость отца в борьбе за власть.

– Вот почему я должен попытаться получить эти деньги. Вот почему я получу эти деньги, – подчеркнул Цезарь.

Дом Красса

Тем же вечером

– Насколько мне известно, кандидаты скоро начнут подготовку к выборам, – сказал Красс Цезарю, когда тот снова обратился к нему с просьбой о деньгах. – Но ты хочешь всех обскакать: до выборов в эдилы еще несколько месяцев.

– Речь не идет о подготовке, – уточнил Цезарь. – Она начнется позже. Главное сейчас – мои обязанности смотрителя Аппиевой дороги.

– Что ты собираешься с ней делать? Ты что, хочешь полностью ее восстановить? – спросил Красс, заранее потешаясь над этой нелепой затеей.

Засмеялись все, кроме Цезаря, спокойно ждавшего, когда смех стихнет.

– Да, именно это я и собираюсь сделать, – подтвердил он. – Я хочу полностью перестроить дорогу всего за шесть месяцев, а для этого мне понадобится много рабов и умелых рабочих, несколько знающих строителей и объездные пути на самых загруженных участках, пока мы проводим починку. Нужно восстанавливать целые мосты. На все это требуются деньги.

Красс перестал смеяться – более того, улыбка начисто исчезла с его лица.

Он высморкался; уже несколько дней его терзала простуда.

Затем прочистил горло.

– И ты рассчитываешь, что эта работа принесет тебе популярность, необходимую для избрания эдилом, хотя ты не достиг возраста, которого требуют законы Суллы? – спросил Красс: такие исключения не нравились простому народу.

– Да, на это, во имя Геркулеса, я и рассчитываю, – невозмутимо ответил Цезарь.

– При том, что ты уже и так мой крупнейший должник?

Красс посерьезнел, как всегда, когда речь заходила о деньгах.

– Как идут твои дела с тех пор, как Помпей покинул Рим и отбыл на Восток? – вопросом на вопрос ответил Цезарь.

Красс заворочался на ложе.

– Ты уже прибегал к этому доводу, чтобы заставить меня проголосовать за Манилиев закон.

– Но он по-прежнему неоспорим, – подчеркнул Цезарь, больше ничем не подкрепив свою новую просьбу.

Красс вздохнул и вытянулся.

– Мои дела действительно идут неплохо, – признал он, потирая подбородок. И почувствовал привкус мясного соуса, запачкавшего кожу. – Хорошо, – согласился он наконец. – Я дам тебе еще денег. Надеюсь, ты приведешь в порядок Аппиеву дорогу.

– Она будет как новенькая.

Рим

66 г. до н. э.

По всей длине Аппиевой дороги, на подъездах к ней, на прилегающих к ней мостах и в дренажных каналах в самых заболоченных областях к юго-востоку от столицы кипела работа. Когда все закончилось, проезжая часть выглядела отлично: отныне повозкам не мешали ни трещины, ни зазоры между плитами.

Жители Рима давно привыкли к тому, что деньги, выделенные на крупные общественные работы, оседали в карманах государственных мужей. А тут кто-то влез в долги, чтобы в кратчайшие сроки произвести работы, нужные всему городу, – невиданное дело! Римляне недоумевали и одновременно восхищались молодым сенатором, смотрителем Аппиевой дороги по имени Гай Юлий Цезарь.

Аппиева дорога была починена, и вдобавок народ хорошо помнил, как Цезарь выступал на судах над Долабеллой и Антонием Гибридой, противостоя сенаторам-олигархам. В итоге он стал чрезвычайно популярен и был избран городским эдилом вместе с ничем не примечательным Марком Кальпурнием Бибулом, получившим большинство голосов сенаторов-оптиматов. Переговариваясь с Помпеем, получая деньги от Красса и работая на благо народа, Цезарь сделал еще один шаг в своем восхождении по лестнице должностей. Правда, его долги росли день ото дня.

Хотя Юлий Цезарь все больше нравился народу, в последние месяцы года римляне следили не столько за выборами в эдилы, сколько за комициями, где происходило самое главное: консульские выборы. В тот год произошла крупная размолвка: мешавший всем Катилина вернулся из Африки, где занимал должность пропретора, но выдвинуться в консулы ему не позволили: некогда против него было возбуждено несколько дел по обвинению в подкупе избирателей. Несмотря на это, он не отказался от борьбы за власть и на консульских выборах решил поддержать других сенаторов из своего круга, также пользовавшихся сомнительной славой, – например, Публия Корнелия Суллу, племянника диктатора, и Публия Автрония Пета. При необходимости Корнелий Сулла и Автроний без колебаний прибегали к подкупу, вымогательству и угрозам, и многие, испугавшись их происков, отдали им свои голоса. В итоге этим двоим удалось получить больше голосов, чем их противникам: Луцию Аврелию Котте, родственнику Цезаря, и Луцию Манлию Торквату.

Двое проигравших – по общему мнению, люди безупречной нравственности – подали иск, основываясь на недавно принятом законе о борьбе с подкупом, и добились того, чтобы Корнелия Суллу и Автрония лишили должности консула и исключили из Сената, отстранив тем самым от государственных дел. Консулами на следующий год были назначены Котта и Торкват.

Катилина был возмущен.

До глубины души.

Ему не разрешили избираться в консулы, а сверх того с должностей сместили обоих его сотоварищей, которых он всемерно поддерживал.

На улицах ощущалось напряжение.

Многие полагали, что Катилина способен устроить вооруженное нападение на Сенат. По городу ходили слухи, что он намеревается убить Котту и Торквата и получить власть над Римом.

Претор Цицерон предложил приставить к обоим консулам вооруженную охрану.

Но Катилина ничего не предпринимал.

Пока.

Он вновь появился в Сенате – это не было запрещено, его лишь временно отстранили от участия в выборах – и улыбался всем: новым консулам, Цицерону, Крассу, Цезарю, кому попало. Усевшись на скамью, он все заседание не раскрывал рта, пристально глядя на курульные кресла, которые вскоре предстояло занять новым консулам.

В голове его зрел замысел: в скором времени он собирался занять одно из