Шрифт:
Закладка:
– Давайте не будем тратить время? – Лорд разворачивается на пятках и отходит. Он просит матросов спустить с корабля шлюп и на вопрос Джеффри, «нужно ли тому отправляться с ними», отвечает логичным отказом. Бентлей не готов тащить за собой Баклана лишь потому, что тому захотелось повидаться с капитаном. У Джеффри ещё будет возможность побеседовать с ней, если, конечно, Моргана изъявит желание.
Харон спускается в лодку первым, Бентлей – за ним. И как только лорд оказывается сидящим на скамье, колдун берётся за вёсла. На мгновение Кеннету кажется совершенно глупым, что при его способностях Харон выполняет такую работу самостоятельно. Но лорд оставляет факт без своих замечаний.
Подняться на борт сгнившего корабля оказывается проще, чем казалось изначально. Харон, опираясь на весло, которое в один момент стало ему вместо трости, проходится по палубе. И доски – истлевшие и трухлявые – скрипят от каждого его шага. Бентлею стоит больших усилий не задрать голову и не посмотреть, не прилетит ли ему сверху обрывок снастей. Кеннету и при жизни не сильно нравился этот бриг: с вечным креном, потрёпанный, а самое главное, украденный. Сейчас же он нравится ему ещё меньше.
Но дело, пожалуй, в том, что ему отвратительно ступать по палубе корабля возлюбленной. Память воскрешает моменты, разговоры, и Бентлей словно видит призраков. Харон поднимается по сожжённой лестнице на капитанский мостик. Кеннет невольно тянется за ним. Только осознание, что на «Остром лезвии» нет Морганы, заставляет его не спросить разрешения подняться.
– Рассчитываете на радушный приём? Я бы на вашем месте подготовился, разговор обещает быть очень долгим. И дурным.
– Я научился терпеть долгие разговоры на собраниях акционеров.
Кеннет отряхивает с камзола пыль, старается лишний раз ничего не касаться на корабле. Тот грозится развалиться в любую секунду, а ведь они ещё даже никуда не отплыли. Наверное, именно так ощущала себя Валерия, находясь на «Приговаривающем». Каждый шаг может оказаться последним, если ты не будешь достаточно осторожен.
Вода за бортом тихо шелестит, море облизывает израненные бока корабля. Харону не нужно браться за штурвал или призывать команду, чтобы заставить судно двинуться. И до того легко этот мёртвый корабль набирает поразительную скорость, что Кеннет хватается за треуголку на голове. Обрывки парусов хлопают, как изодранные крылья какого-то чудного зверя, шлёпает и длинная тёмная коса Харона о его спину.
Корабль окутывает туман, и Кеннет содрогается, словно тот не обтекает его тело, а проходит насквозь. Из видимости пропадает и «Последняя фантазия», и даже небо над головой. Хоть что-то напоминающее мир растворяется. Харон же совершенно невозмутим, но растерянность Бентлея решает разогнать:
– Это коридор. Чтобы вы, лорд, не тронулись умом, я представляю его как простой коридор между временем и пространством. Так как то место, куда мы отправляемся, не оснащено порталом в силу того, что никто не позаботился о прибытии гостей, нам приходится идти на подобного рода ухищрения.
– А как этот коридор выглядит в своём первозданном виде?
– Как глухой тоннель, в котором темнота странным образом светится изнутри. Парадокс, не правда ли?
Может, и к лучшему, что Харон пытается уберечь его от возможных потрясений. Кеннет сжимает и разжимает кулаки, чтобы разогреть онемевшие пальцы. Они кажутся непривычно ледяными, и в сумраке их охватывает зеленоватое свечение.
– Что со мной происходит? – Бентлей демонстрирует Харону ладони, и колдун склоняет голову набок. Его лицо горит заинтересованностью, он хватает Кеннета за кисть и подносит ту ближе к глазам.
– Магия, не обращайте внимания. Вы реагируете на концентрацию магии в пространстве, как О'Райли реагирует на ваше присутствие рядом. Всего лишь магическая связь, не больше. В ином мире это обычное дело между теми, кто связан договором или, как в вашем случае, проклятьем.
А ведь думалось, что вода избавила его от проявления колдовства. Кеннет высвобождает руку. Он выдыхает и старается не таращиться на руки, намеренно заводит их за спину и прячет под плащом. Рассекая волны, «Острое лезвие», как и прежде, стремится вперёд.
– Прежде чем вы спросите, да, Морриган чувствовала ваше приближение. Её левая рука горела, как в те моменты, когда она испытывает чрезвычайное перенапряжение. Интересная реакция, которую капитан О'Райли списывала на «предчувствие тёмных сил», – Харон усмехается. Кеннет не видит в его словах ничего смешного или забавного.
Но размышляет он о другом: их миру действительно лучше без проявлений всего магического. Огромная сила, как и власть, – это ответственность. И она всегда попадает совершенно не к тем людям. Моргана осознала всё намного раньше него самого. Самое ужасное – не тем человеком О'Райли сочла его самого.
Подобно лодке, корабль килем врезается в песок. Невозмутимо Харон окидывает взглядом округу:
– Полагаю, ваш порт, лорд Кеннет.
Скверный запах: затхлый, холодный, безжизненный, но что ещё ожидать от потустороннего мира, выстроенного человеком, верящим в собственную смерть. Бентлей морщится. Он понимает: чтобы найти О'Райли, ему придётся спуститься с палубы и идти в одиночестве.
– Я не скажу ничего нового, если отмечу, что это место отвратительное?
Глава 32. «Даже если ты не останешься со мной…»
Что может пойти не так? Смерть? Бояться нечего. Бентлей сходит на землю, и его сапоги зарываются в песок. Одно из недавних воспоминаний – он стоит на берегу, и песчинки через дырки в обуви попадают на ноги. Это было прекрасно – снова ощутить себя живым, снова почувствовать то, что забылось. Величайшая радость и величайшее наказание, и всё же Бентлей счастлив, что он жив.
Кеннет оставляет позади «Острое лезвие», скрипучее, словно старые кости. Сначала он делает несколько неуверенных шагов, но чем больше туман расступается перед ним, тем увереннее становится его поступь. Впереди высокий скалистый берег, и длинная извилистая тропа ведёт наверх, в неизвестность. Бентлей не знает этого места, но думает, что это могут быть воспоминания О'Райли. Быть может, этот берег для неё когда-то был родным.
– Если потеряетесь, лорд Кеннет, не думайте, что сможете так просто вернуться назад. Потому постарайтесь запомнить дорогу, – голос Харона доносится отовсюду и ниоткуда одновременно. Но Бентлей качает головой.
О возвращении лорд не думает. Сейчас его ведёт лишь желание дойти до конца. На радушный приём Кеннет тоже не рассчитывает. Моргана явно будет в ярости, если она действительно осталась такой, какой Кеннет её помнит. Волны ударяются о берег, Бентлей направляется к тропе, чтобы взойти по ней. Скалы постепенно сменяются землёй,
