– Не уверена, что он когда-либо это оценит.

Изгнанник пожал плечами:

– Но ведь в рейтах всегда так. Если можешь воспользоваться малым, отдай остальное другим. Ничего не должно пропасть зря.

Я ничего не ответила и с того момента помогала им с Сашей правильно обрабатывать раны этой вонючей жижей.

К счастью, остальные отделались меньшими ранениями, хотя и не смогли избежать их совсем. На руке Тома краснела небольшая рана, у Яны и Азриэля тоже были ожоги, но мазь могла залечить их за несколько дней. Верманда ранило в плечо, как и Ворона, только глубина царапины оказалась чуть глубже. С горем пополам я помогла им всем, искренне надеясь, что сделала все правильно и что скоро мы, наконец, отыщем пропавших изгнанников и я благополучно переложу всю ответственность за больных в заботливые руки Вэнди.

Когда Ворон вытащил, наконец, всех потерянных с огненного поля, мы поспешили соорудить некое подобие носилок для охотника и спрятаться в гуще леса. Нам быстро стало ясно, что проводник продал нас. Не оружие, не наши деньги, а нас самих. Те, кого они успели схватить в первые минуты хаоса, рассказывали, что их связывали и укладывали друг с другом, стараясь не причинять лишнего вреда, «не портить их». Вероятно, они не ожидали, что имеют дело с привычными к дракам людьми и только поэтому не смогли утащить нас неизвестно куда и зачем. Но все же теперь мы не могли вернуться.

***

Дождь не кончался. Наша промокшая палатка хоть и давала некоторое укрытие, но не спасала от холода и влаги. Мы сидели так уже два дня, уставшие и раздраженные, и я была уверена, что только уважение к стонущему от болей Элиассу не давало разыграться ссорам. Мы застряли посреди леса, зная, что где-то позади остались торговцы людьми, зная, что с носилками мы никуда не убежим, и зная, что из-за вынужденной смены направления мы отклонились от прямого пути и теперь могли оказаться одни Круги знают где. Удивительным образом только Азриэль сохранял приподнятое расположение духа.

– Посмотри, – говорил он, – мы смогли пройти целых два Круга! То есть один с половиной, ведь до новой стены мы так и не дошли, а может, даже и меньше половины, потому что мы не знаем, сколько еще впереди и сложно высчитать… Но все-таки! Осталось совсем немного, хотя, думаю, если мы отыщем ваших друзей раньше, нам не придется проходить их все!

Я подумала о Древе, которое, по словам местных, росло в последнем Круге, и засомневалась, что смогу вернуться в Объединения, не узнав о нем больше. Не узнав всего, что может рассказать этот берег. Мы ведь приехали сюда и для этого тоже, неужели Азриэль не понимает?

– Ты хочешь вернуться? – спросила я, и программист округлил глаза:

– А ты нет? Здесь же просто кошмар! Ни одного спокойного дня не было с момента, как мы сюда приехали.

Я криво усмехнулась:

– Я даже не задумывалась, хочу вернуться или нет. Я знаю, что придется. У меня там осталась сестра, да и рейты мы не можем бросить в борьбе с Советами. Но для меня нет никакой разницы между этим берегом и тем. Там я жила так же бешено и странно, как и здесь. Что Пустошь, что Город, что Круги – не имеет значения, я везде пытаюсь выжить и помочь выжить другим.

Лицо Азриэля приняло такое скорбное выражение, что я поморщилась.

– Ты сейчас меня жалеешь или боишься, что ваша жизнь с Рахель станет такой же?

– Думаю, и то и другое, – честно ответил парень.

– За последнее не переживай, как только вернемся, спрячем вас от Советов. Вы спокойно переживете вой… – я запнулась, – пока все не закончится, а потом вернетесь домой.

Меня напугало, с какой обыденностью я готова была произнести слово «война». Как будто это нормально, как будто так и должно быть. Удивительно, как быстро люди примеряются с самыми ужасными вещами.

Азриэль грустно улыбнулся, и от этого мне стало не по себе.

– Неужели ты думаешь, что после всего, что мы увидели, и узнали, и, скорее всего, еще узнаем, мы сможем просто сидеть в стороне и наблюдать? – он покачал головой. – Я много раз слышал, как ты ругала Советы, и сам был многим недоволен, но никогда не задумывался над проблемой всерьез. А теперь… Теперь я даже не представляю, что смогу прятаться и ждать. Я не самый смелый человек, Лис, я знаю это, но если я чем-то смогу помочь в установлении справедливости хотя бы со стороны, то хочу сделать это. Отдам долг за нас с сестрой, за наши жизни.

– Когда спасают человека, не требуют ничего взамен. Жизнь слишком ценна, чтобы мерить ее долгами.

– Как поэтично, Лис! – с иронией отозвался Азриэль, заставив меня смущенно улыбнуться. – Не знал, что ты умеешь так красиво говорить! Хотя как же я мог забыть твою проникновенную речь у обрыва!

– Это все заслуга Хоффман, – махнула я рукой.

– Не забудь поблагодарить ее, когда вернемся!

– Вернемся? – раздался рядом голос Алессандро. – Они твердят, что в Кругах можно идти только вперед. И я понимаю, почему нас в этом убеждают, – он ткнул пальцем в сторону Элиасса: – Мы прошли только два Круга. Кто-нибудь представляет, что будет дальше и как мы собираемся пробираться обратно? – Он оглядел лица пытливым взглядом.

– Сейчас это не важно, – ответила Саша, презрительно взглянув на мужчину: – Но если ты боишься, можешь повернуть назад. Изгнанники же никогда не отступают.

Алессандро хмыкнул:

– И не отличаются умом!

– Хватит! – грозный голос Ворона заставил их умолкнуть. – Мне надоело слушать, как вы грызетесь друг с другом. Мы не уйдем, пока не выполним все, что запланировали. Но Алессандро отчасти прав: нам нужно обращать внимание на все, через что мы проходим, и обдумывать, как это может помочь нам или навредить на обратном пути. Думайте, раз вам больше нечем заняться! Если я еще раз услышу чьи-либо пререкания, то вышвырну его из палатки, и, если понадобится, подальше в лес! Будем жить по кодексу стражей, раз на то пошло. Если кто не знает или вдруг забыл, напоминаю: за третье нарушение стражам обычно ставят метку и отправляют за ворота.

– Так сразу? – удивилась Рахель.

– Да. И для большинства из нас, привыкших считать изгнание позором, это равносильно смерти. Чаще стражи кончают собой прежде, чем отправляются в