Я не успеваю договорить. Мы слышим голоса и, повернувшись в сторону леса, замечаем несущиеся к нам фигуры. Я недоверчиво смотрю на них и хватаюсь за пистолет. Но потом слышу знакомый голос.

– Что произошло? Духи Пустоши, почему вы тут застряли? – это Ворон.

Вместе с Вермандом он подбегает к нам и столбенеет в ужасе. Я встречаюсь взглядом с Вороном и с облегчением отмечаю, что с ним все в порядке. Страж выглядит потрепанным, но я не замечаю ни единого ранения на его теле.

– Алиса, уведи Кристину и забери ваши рюкзаки, – быстро командует он. – А мы донесем Элиасса.

Я киваю и, вскочив на ноги, оттаскиваю Кристину в сторону. Это не составляет никакого труда, она не сопротивляется и, как загипнотизированная, смотрит в сторону охотника. Схватив брошенные рюкзаки, я тяну девушку за собой. По приказу Ворона мы идем первыми, а за нами медленно несут Элиасса. Они стараются не касаться его ран, но я думаю о том, что будь мужчина в сознании, их осторожность не спасла бы его от боли.

Когда мы выбираемся из дымки, я делаю глубокий вдох. Неужели такой свежий воздух еще существует? Здесь никого больше нет, влажный лес встречает нас темнотой и неясными звуками. Элиасса опускают на землю, и Ворон поворачивается ко мне:

– Ты сможешь обработать его раны? У нас есть лекарства Объединения.

– Я попробую, – отвечаю я, хоть и не чувствую уверенности. Я не Вэнди и не умею так лечить.

– Я сама, – Кристина подает голос. Он охрип, но звучит удивительно твердо. – Только помоги мне.

Мы опускаемся рядом с охотником, и девушка достает из рюкзака все необходимое. Запах горелой плоти вызывает тошноту, и я пугаюсь, что нам не удастся спасти Элиасса. Охотник он или нет, сейчас он один из нас. Кристина берет в руки спрей, но ее рука замирает.

– Подержите его, – просит она бесцветным голосом, и Ворон с Вермандом прижимают плечи охотника к земле. Тима отставляют в сторону, с его ранами он не помощник.

Кристина начинает опрыскивать обожженную кожу мужа, та покрывается белой шипящей пеной, и тело Элиасса судорожно дергается. Я хватаю бинты и, следуя за девушкой, обматываю пенящиеся раны. Охотник приходит в себя, и нас оглушает его болезненный вопль. Я сдерживаю дрожь и замечаю, как белеют губы Кристины. Элиасс кричит и дергается, а мы продолжаем свою работу. Это просто ужасно! От его воплей кровь стынет в жилах, и даже не хочется представлять, какую боль он испытывает. Я стискиваю зубы и продолжаю. Так, как продолжала бы Вэнди.

Когда мы заканчиваем и Кристина вкалывает охотнику приличную дозу обезболивающего, я устало опускаюсь на землю и оглядываюсь вокруг. Плотная дымка все так же висит над огненным полем, а лес рядом с нами темнеет и тихо колышется от незаметного ветерка. Я щурюсь. Среди ветвей мне мерещится чей-то силуэт. Я вскакиваю, но не успеваю ничего крикнуть, как он исчезает. Никто больше не появляется, и вокруг стоит тишина. Возможно, там никого и не было, и мне просто показалось. Но почему-то кажется, что это совсем не так.

Глава 19

– Один круг за другим. Все ближе к центру…

– Только Древо важно, только оно ценно…

– Оно многое помнит, но не знает всего…

– Круг не разомкнуть, круг не разорвать…

– Он есть Завет. Он есть Закон…

– Песнь поют днем, и песнь поют в ночи…

– Но Древо смотрит дальше…

– Туда, где Он ждет, туда, где Он ищет свободы…

– Не зная, зачем, не зная даже, кто Он…

– Но все будет оставаться как прежде…

– Без смерти…

– Без жизни…

– Пока не иссохнут корни…

Дождь лил как из ведра, сплошным потоком. Невозможно было ни двигаться, ни спать. Весь лес заливало водой. Она размягчала землю, превращая ее в потоки мутной грязи, стекала по стволам деревьев, крупными каплями падала нам на головы с широких листьев.

Мы соорудили некое подобие крыши на ветках деревьев, но это мало помогло. Воды было так много, что казалось, будто мы установили палатки посреди болота. Их водонепроницаемая ткань оказалась не такой уж непроницаемой, она не успевала просыхать, и вскоре нас окружили сырость и холод, и в воздухе висела обволакивающая влага. Мы мерзли и мечтали о костре. Даже в коротких перерывах между приступами ливня не удавалось его зажечь – вязкая жижа под ногами убивала любые попытки. Идти куда-то в таких погодных условиях, да еще и с самодельными носилками на руках было бессмысленно, мы не продвинулись бы и на пару шагов, поэтому все, что нам оставалось, – это ждать.

Я сидела, прислонившись к стенке палатки и ощущая спиной шершавую кору дерева, слушала надоевший грохот дождя и разглядывала удрученные лица вокруг. Наша палатка была такой огромной, что вмещала в себя всех участников похода. Жаль только, что такого количества сидящих бок о бок человек все равно не хватало, чтобы согреться. Мы устали. Никто не знал, когда нам удастся снова двинуться в путь, да и в каком направлении. Тем более с раненым на руках.

Когда мы с Кристиной обработали раны Элиасса, он снова впал в беспамятство, и мы временно оставили его в покое. Раны Тимы были не в пример меньше, но все-таки ему требовалась помощь. Когда в его руках вместо спрея блеснула маленькая металлическая баночка, я молча подошла к изгнаннику и забрала ее у него из рук. Темно-зеленая масса внутри воняла, как прокисшее молоко, и этот запах тут же возвратил меня воспоминаниями к рейту. У Вэнди была целая коллекция таких мазей.

– Эта мазь недостаточно эффективна для твоих ожогов, тебе нужен спрей. Ожоги будут заживать слишком долго, – задумчиво произнесла я.

– Нет, – изгнанник резко мотнул головой и поморщился. – Элиассу пригодится весь флакон. А я… я изгнанник, ко многому привык.

Я пристально посмотрела на Тиму, а потом на охотника и прошептала: