Шрифт:
Закладка:
– Мы так уязвимы, – прошептал Тима, обернувшись ко мне. – Я хотел бы видеть больше одного человека перед собой.
– Знаю, – кивнула я, подталкивая парня вперед. – А я бы хотела видеть, что у нас позади.
За все время пути я оборачивалась только несколько раз и могла разглядеть одну Кристину. Ворон и Верманд мелькали для нас лишь темными силуэтами. Дым казался непроницаемым. Мне вспомнился Город и Туман, которым нас так виртуозно запугивали. Даже теперь, когда я знала про обман, при мысли о сезоне Туманов во мне поднималась тревога. Иногда мы слишком привыкаем бояться, а потом никак не можем стряхнуть с себя это чувство. Или же мы подсознательно ощущаем, что страх не так уж и не оправдан. В Тумане передвигались охотники и изгнанники. Пока все жители сидели взаперти, они свободно перемещались по городу. Они могли делать все, что захотят. Мой желудок начал скручиваться в узел, меня охватил страх, и я огляделась. Затем прислушалась. Но кроме огненных взрывов я не различила ни одного звука. В мягкой земле мы шагали практически бесшумно, нас не могли услышать. Но и мы не смогли бы услышать кого-нибудь другого.
– Тим, – зашептала я, и парень слегка повернул голову в мою сторону, – как думаешь, сколько безопасных троп может быть на этом поле?
– И сколько их них могут проходить поблизости от нас? – он хмыкнул. – Я понимаю, о чем ты думаешь, и сам рассуждал о том же. Но вокруг так много огня, не знаю, можно ли пройти в этих местах. К тому же я не вижу причины, чтобы этот торгаш предал нас. Стражам он мог бы выдать нас еще на границе, зачем рисковать и идти так далеко? А если он работает на банду воров и еще кого, то тоже должен понимать риск. Каждый из нас, кроме Джоанн, вооружен, и перестрелка может закончиться плохо и для них тоже. Стоит ли награбленное того? Он знает – у нас нет их денег, нет ценностей, кроме тех, что мы отдали. Несколько пистолетов – слишком жалкая добыча.
– Но ты нервничаешь, – мне не нужно было спрашивать, его голос сам выдавал беспокойство.
– Да… но я не могу этого объяснить.
Я кивнула, хоть Тима и не мог этого видеть. Моя тревога нарастала. Слегка повернув голову назад, я обратилась к Элиассу:
– Охотники без труда перемещаются в Тумане, как они видят?
Он усмехнулся:
– Ты знаешь про Туман! Впечатлена? Жители Городов за столько лет не смогли догадаться!
– Я видела Чаны, а не догадалась. А люди слишком напуганы историями, чтобы пытаться их проверить.
– Разумеется, мы тщательно за этим следим. Как ни крути, это делается для их же блага.
– Понятие «блага» может различаться, – сухо отозвалась я. – ты не ответил на мой вопрос.
– И не должен, – фыркнул он. – Это одно из преимуществ охотников, и я не намерен раскрывать его преступнице.
Я проглотила оскорбление и отвернулась. И с чего я взяла, что Элиасс разоткровенничается со мной?
– Они используют специальные очки, – вдруг раздался приглушенный туманом голос Кристины, – это помогает им видеть.
Охотник недовольно засопел, а я от удивления чуть не остановилась. Почему она решила рассказать мне?
– Очки уже давно никто не использует! – вырвалось у Элиасса. – Может, только изгнанники, – в его голосе прозвучало высокомерие. – Мы надеваем линзы. Это куда удобнее, когда преследуешь беглеца. Эти линзы – разовые. Одна ночь, и потом от них нет никакого толка. Но и очки не могут служить долго.
– И они помогли бы ориентироваться здесь? – спросила я.
– Конечно, – мне показалось, что охотник закатил глаза, – но это сложные технологии. Если судить по тому, что мы увидели в этом городе, то ни о каких сверхчувствительных линзах не стоит и говорить.
– Я бы не стала делать поспешных выводов, – возразила Кристина, – если посмотреть на наш мир, который лишился самолетов и поездов и теперь называет их железными монстрами, как древние люди, можно подумать, что и у нас нет высокотехнических изобретений.
– Но это совсем другое! – тихо воскликнул Элиасс. – Если бы не Пустошь, мы бы смогли отстроить их заново.
– Ты уверен? – голос Кристины прозвучал скептично. – Иногда мне кажется, что наш мир стал настолько маленьким, что такие приспособления нам больше ни к чему. Все, что уцелело после войн, стало Объединениями и Пустошью… кроме этого берега, конечно.
– Дело не в том, что мир стал меньше, – произнесла я, вспоминая слова ша, – просто он окончательно потерял право ими владеть. Он больше не достоин рассекать небеса, опускаться глубоко под воду…
– И осталось нам только барахтаться посреди Пустоши! – со смехом добавил Элиасс, но мне показалось, что ему совсем не весело.
– Мы и с этим не особо справляемся, – грустно сказала Кристина. – В Цитадели многие считают, что если нам не удастся избавиться от леса или хотя бы взять его под контроль, то лет через двадцать-тридцать от людей останутся одни воспоминания. И это не выдумки, это расчеты. Долгое время Пустошь не трогала Города, но она постепенно начинает подбираться к стенам. Советы молчат об этом, но было уже несколько случаев, когда лес пытался атаковать Город. Нам удалось отогнать грозы, нашествие ядовитых змей и расползающееся болото. Но каковы шансы, что мы сможем отражать угрозы и в будущем?
Несмотря на окутывающий нас жар, мой затылок похолодел.
– Поэтому ты решила поехать сюда? – спросила я.
– Я уже говорила и не намерена повторять.
Я промолчала, погружаясь в собственные мысли. Пустошь убивает нас, но держит Тьму в узде. Тьма пока пугает только изгнанников, но не захочет ли она уничтожить Объединения? Мы будто стоим между голодным зверем и спящим драконом, не зная, что лучше выбрать. Если из них вообще можно выбирать.
Я остановилась автоматически, сделав то, что сделал Тима, и только когда Элиасс громко спросил, что случилось, поняла, что мы не двигаемся.
– Я не знаю, – ответил изгнанник, – Том остановился.
Фигура юноши чернела в паре шагов от нас, но его спутников уже нельзя было разглядеть.
– Стойте на месте, – приказал Тима и придвинулся ближе
