Лейтенант, правда, сказал, что пересекать границу, которая как раз и проходит по линии чёрных столпов ни в коем случае нельзя, о чём везде напоминали вывески и плакаты, предупреждающие о недопустимости таких действий.

«Самовольное пересечение границы запрещено!», «Самовольное пересечение границы карается смертью!» При чём, как объяснил сержант Квитко, осмелившегося пересечь границу без разрешения командования и, главное, без согласования с аборигенами, скорее всего сами аборигены и грохнут, и никто за него вписываться не будет. Аборигены в соответствии с Договором, заключённым там-то и тогда-то, имеют на это полное право, не обессудьте.

Но что ещё более вероятно, ты просто сдохнешь в песках без еды и воды (до ближайшего оазиса переться и переться), схватишь солнечно-тепловой удар и будешь вялиться на солнышке. Ещё тебя может укусить какая-нибудь местная тварь, которая ночью вылезет поохотиться. Говорят, что некоторые из них очень ядовитые. Змей, сказали здесь нет, но вот типа ящерки соответствующие в наличии. Одну из них он даже успел увидеть, причём в живом виде: в аквариуме, установленном в каптёрке, на большой коряге сидело яркое цветастое существо, сантиметров тридцать от носа до хвоста, а на спине у него вдоль хребта вздымался ярко-красный с зелёными кругляшами гребень, который ящерка то складывала, то распускала.

По словам прапора, если укусит, то соответствующая часть тела будет парализована на несколько суток, а то и навсегда.

«Вот ты думаешь, почему майор Жидков не имеет жены? Вот, то-то же! Смотри под ноги и не загорай голышом!»

История прапора больше походила на байку, которой пугают вновь прибывший молодняк, так как загорать здесь было равносильно получению сильнейшего солнечного ожога. Наиболее комфортно себя здесь чувствовали, кстати, бойцы из среднеазиатских республик, которые здесь тоже присутствовали, и один негр Олег (Олег!). Каким непостижимым образом он здесь оказался, было неизвестно. Говорят, родом он был из Анголы, где когда-то служил генерал Евстафьев.

Олег тоже страдал от жары, но солнце хотя бы не выжигало его кожу при малейшей возможности. Вот так и приходилось мучиться: вроде хотелось скинуть с себя лишнюю одежду, но не получалось, так как можно было сгореть, а выданный импортный крем, хоть и защищал, но всё равно не в должной степени.

Тот же прапорщик, впрочем, сообщил, что ещё пару лет назад здесь вполне было терпимо, примерно как в экваториальной Африке, а потом стало становиться всё жарче и жарче. Прапорщик надеялся, что всё-таки местная погода уймётся и здесь станет, как раньше.

Контакты между аборигенами и нами, как объяснял построенным в линию солдатам лейтенант, происходили исключительно на железнодорожной станции, в особо оговорённой зоне, куда ездят избранные люди, и потому не факт, что вам салагам, когда-нибудь удастся вообще увидеть хоть кого-нибудь из них. И вообще, лучше думайте, что вы служите в Афганистане, так будет проще врать другим, если вдруг спросят. Но на кого-то будут оформлены документы, будто бы они служили в каком-нибудь африканском государстве, которое борется против американского неоколониализма. Конкретная легенда будет вручена каждому в ближайшее время и её надо будет изучить как «Отче наш!»

«Вы должны сами поверить в это! Понятно?!»

«Так точно!»

«И не вздумайте болтать языком по возвращению! В противном случае за вашу жизнь никто не даст и ломаного гроша! Понятно?!»

«Так точно!»

Нейтральная зона. Зона для переговоров и обмена товарами. По Договору одноколейная железная дорога не подлежала разрушению (хотя бы потому, что она была выгодна обеим сторонам) и формально оставалась за нами, но, опять же, никто не гарантировал жизнь тому, кто решит, минуя блокпосты и оборонительную линию (что само по себе маловероятно), прогуляться по шпалам в сторону аборигенов.

Интересно, что мы получаем от них? То, что мы им продаём уже понятно – как минимум лес, платформы с которым были присоединены к составу, доставивший его сюда. Скорее всего, ещё что-то, что здесь очень ценится в силу природных и других условий. А вот они, аборигены, что они могут предложить? И что такое произошло в прошлом, что привело к заключению такого строгого Договора?

Насколько Руслан понял, инцидент произошёл несколько лет назад и носил обширный по местным меркам характер.

К слову, болтали, что где-то в подвалах городка, в лабораториях заставы, содержались пленные, захваченные ещё во время прошлого конфликта и так и не обменянные, хотя Договор предполагал однозначный обмен всех на всех. Скорее всего, это обычная байка, но кто его знает.

Однако, голова кругом идёт! Смотришь в окно и не веришь своим глазам.

- Охр@неваешь? – рядом нарисовался Вова.

Руслан оторвался от созерцания пейзажа, посмотрел на него округлёнными больше обычного глазами.

- Вижу, что охр@неваешь, - произнёс Вова. – Сам в шоке.

***

Пополнение было распределено по казармам и с ним работали сержанты и офицеры. Солдатам выдавалось обмундирование, больше подходящее для текущей местности, а офицеры с жёнами и детьми отправились по положенным им квартирам.

Да уж, парочку прекрасных половинок пришлось откачивать нашатырём и не только. Одна из мамаш потребовала себе коньяку, в чём ей, скорее всего, безусловно, помогут, хотя пить коньяк на такой жаре то ещё удовольствие.

Вообще, когда человек даже после обморока требует коньяк или водку, в данных обстоятельствах, это уже хороший знак. Это всяко лучше, чем то, когда отдельные личности начинают причитать, метаться, щипать себя, пытаясь проснуться и тому подобное. С такими работать труднее всего и зачастую бессмысленно.

Да, инциденты случаются, как бы людей не пытались подготовить, пускай и тайным для них образом. Проверку на подготовленность психики приходилось проводить исподволь. Не вызовешь ведь жену какого-нибудь подполковника и не сообщишь ей, что так мол и так, но в связи с тем, что ваш муж переводится на другую планету, вам выпадает уникальная возможность сопроводить его до места службы. Очевидно, что в нашей ситуации надо действовать более тонко.

На памяти Смирнова был случай, когда одна дама, с виду казавшаяся вполне психологически устойчивой, внезапно начала креститься и спрашивать, как пройти к Богу. Пришлось запереть её, колоть сильные седативные, а потом отправить обратно первым же рейсом. Муж её, правда, остался и прослужил на Границе весь положенный срок, а потом ещё один. Неизвестно, что он плёл своей благоверной, когда приезжал в отпуск, наверняка психологи разработали для этого случая соответствующую легенду, но вроде бы тогда всё обошлось. За этим следит другой отдел.