"добрым людям", которые должны наблюдать за делами консехо и руководить ими»[1173]. Постоянно подчеркивая особые права местного рыцарства на защиту его узкосословных интересов, выслушивая его представителей наряду с представителями незнатного пуэблос[1174] и даже признавая за рыцарями возможность выступать от имени всего консехо не только в качестве «прокурадоров» и «персонеро» общины, но и просто как членов своей сословной группы[1175], королевская власть всеми имевшимися в ее распоряжении средствами возвышала рыцарей над остальной массой общинников.

По-видимому, именно это, а не желание играть руководящую роль в системе консехо и было причиной главенства рыцарства в территориальной общине. Очевидно, что такое главенство должно было существовать изначально. Уже данные фуэро Кастрохериса (974 г.) позволяют предположить такую возможность[1176]. В любом случае вне политики королевской власти рыцарство не могло бы занять в консехо того положения, которое оно занимало в рассматриваемый период.

Вся система территориальной общины организовывалась вокруг потребностей рыцарства и подстраивалась под них, выполняя роль инструмента для достижения целей королевской власти. Вне этой функции консехо наличие такой массовой кавалерии, какой обладало Кастильско-Леонское королевство, было бы невозможным. Указанная закономерность имела общий характер и не зависела от специфики местных правовых систем. Сопоставительный анализ черт двух локальных правовых режимов — сепульведского и куэльярского — в полной мере подтверждает этот вывод.

* * *

Данные известных мне источников позволяют утверждать, что консехо играло не просто важную, но решающую роль в военной системе Кастильско-Леонского королевства. Основа военных сил монархии — королевское ополчение (hueste) — комплектовалось по территориальному принципу, в полной мере соответствовавшему сути общины как территориальной организации. В XIII — середине XIV в. консехо выполняло военные функции двоякого рода. С одной стороны, оно выставляло собственные контингенты, состоявшие главным образом из конных воинов-рыцарей. С другой стороны, оно обеспечивало внесение комплекса военных платежей.

Возрастание роли фискальных аспектов в жизни территориальных общин кастильской Эстремадуры было связано с разнородными по природе факторами, в первую очередь с неуклонным возрастанием роли рыцарства в военной системе. Дороговизна боевого коня и рыцарского вооружения и снаряжения, а также потребности королевской власти во все более многочисленных кавалерийских отрядах делали проблему материального обеспечения рыцарства все более острой.

Решение этой проблемы было возложено на консехо. В его обязанность было вменено прямое финансирование рыцарей за счет средств, собранных с их сограждан в виде военных платежей. Наряду с этим сложились и косвенные формы материальной поддержки воинов-конников. Все они были обусловлены поддержанием сложного комплекса рыцарских льгот, обеспечение которых стало предметом постоянной заботы общины. Для рыцарей эти льготы превращались в дополнительные источники доходов, что в полной мере соответствовало интересам королевской власти. При ее поддержке местное рыцарство с самого своего возникновения оказалось во главе консехо и было противопоставлено основной массе сограждан, превращенных из воинов в плательщиков.

Вопрос о том, насколько далеко зашло это противопоставление, станет предметом исследования в следующей главе.

Глава 2.

Местное рыцарство как низший слой феодальной аристократии

1. Рыцарство в системе вассалитета. Ритуал установления и разрыва вассальных отношений по данным «Королевского фуэро»

Наиболее раннее упоминание об отношениях вассалитета, связывавших местное рыцарство с сеньорами из числа магнатов, содержатся уже в кратком фуэро Сепульведы 1076 г. Оно обосновывает эти отношения материальными соображениями «bene buscare». Таким образом, «miles»-вассал противопоставлялся королевскому воину (nostro guerrero), который зависел исключительно от короля, пожаловавшего ему дом и наследственное владение[1177].

Хотя термин «miles» не совпадает с наиболее распространенным наименованием рыцаря (cauallero), также встречающимся в латинском фуэро, нет никаких оснований для противопоставления их содержания. Одна из норм пространного фуэро, явно заимствованная из ранней хартии, недвусмысленно говорит о рыцаре (cauallero) из консехо, фигурирующем в той же роли — «que pro toviere de sennor». Такой рыцарь-вассал мог ходить в походы не с консехо, а со своим сеньором, при этом он сохранял все свои права в рамках общины, в том числе и право на королевскую защиту, если его служба не противоречила норме верности монарху[1178].

Какие же материальные выгоды, проистекающие из факта установления отношений вассалитета, имеются в виду? Грамота Альфонсо X из архива Куэльяра указывает на ежегодную выплату королевскому вассалу 50 суэльдо[1179]. «Королевское фуэро» называет такие выплаты «soldada» и рассматривает их как одно из естественных следствий вступления в вассальную зависимость. Сольдада было тесно связано с несением военной службы в королевском войске, причем подобная система не распространялась на обязательный срок такой службы, который квалифицировался как повинность и не требовал возмещения. В частности, отряды консехо должны были являться в королевское ополчение «sin soldada»[1180]. «Готская история» Родриго Хименеса де Рада, в которой для наименования подобных выплат используется латинский термин «stipendium», говорит об их получении исключительно рыцарями и знатными людьми (в том числе королями — вассалами кастильского монарха) в неразрывной связи с узами вассальной зависимости[1181]. Таким образом, вполне уверенно можно квалифицировать рыцарскую сольдаду куэльярского документа как денежный феод.

Однако одна ли сольдада была целью вступления рыцарей в отношения вассалитета? «Королевское фуэро» связывало институт вассалитета не только с получением названной выплаты, но и с посвящением в рыцари (cavalleria)[1182]. На последнем акте явно делается акцент и в указанном куэльярском документе 1264 г., говорящем о «рыцаре, которого посвятим мы или наш сын-наследник». Более того, посвящение в рыцари и выступало основанием для получения 50 суэльдо. «Королевское фуэро» подробно регламентировало правовые последствия указанного акта. В законе FR III. 13.3 на него указывается как на одну из главных форм установления отношений вассалитета: посвящаемый автоматически становился вассалом посвящающего. Помимо «soldada», новый рыцарь получал и другое имущество, непосредственно связанное с обретенным им статусом — «рог razón de la cavalleria»[1183].

О какого рода имуществе идет речь, понятно из следующих двух законов того же титула, регламентировавших материальные последствия разрыва отношений вассалитета. Среди вещей, получаемых вассалом от своего сеньора, значатся боевой конь, кольчуга и другое оружие. Эти предметы рыцарь был обязан вернуть в случае разрыва отношений вассалитета[1184]. Наиболее ценным из перечисленного были кольчуга и наплечники: их вассал обязывался возвратить даже сеньору — нарушителю норм рыцарской чести, покинувшему своего вассала без оснований со стороны последнего[1185]. Особая ценность кольчуги подчеркивается также законом FR III.13.7: если вассал не захочет вернуть сеньору кольчугу, тот имеет право вызвать его на судебный поединок (reptar), тогда как невозврат остальных предметов (как коня, так и оружия) должен обжаловаться в обычном судебном