— Тебя проводить в твои комнаты? — предложил телохранитель, который почти не пил за весь вечер.

— Меня Гойра проводит! — замотал головой юноша и, потеряв равновесие, чуть не свалился со ступенек, но Большой Змей ловко подхватил его под руки. — Правда, Гойрочка? — Пифон даже не понял, что случилось.

— Правда, Пифончик! — засмеялась девушка, принимая из рук Змея ценный груз.

Когда за Пифоном с Гойрой закрылась дверь, Большой Змей остался наедине с Вейрой. Весь вечер он ловил на себе её проницательные взгляды, поэтому теперь решил задать прямой вопрос:

— Вейра, ты весь вечер как-то странно смотришь на меня. Я тебе кого-то напоминаю?

Девушка остановила на нем долгий взгляд и вместо ответа спросила сама:

— А я тебе никого не напоминаю, Змей?

— Напоминаешь, — честно признался он. — Но кого — не могу вспомнить. Может, ты мне подскажешь?

— Пойдём, погуляем, — после недолгого молчания предложила девушка.

Светало. Они молча шли по утопающему в раскидистых садах пологому берегу озера, потом поднялись вверх по ручью, выходящему из Эдемского сада. Наконец, подошли к высокой каменной ограде, за которой начиналась территория, куда землянам путь был закрыт.

— Здесь нас никто не услышит, — Вейра указала на поваленное дерево. — Садись, Большой Змей.

Он послушно сел. Да, ему определённо был знаком её голос.

Девушка устроилась напротив так, чтобы видеть глаза собеседника.

— Я расскажу тебе историю про одного моего друга, а ты решишь, знаешь ты его или нет, — начала Вейра. Змей приготовился слушать.

— Давно, когда тхатхов ещё небыло на Земле, в одном небольшом племени дикарей, у его вождя родился сын. Вождя звали Быстрой Змеёй, а его жену — Светлой Рекой. В долине, где жило это племя, в тот год случилась засуха. Поэтому молодой вождь повёл свой немногочисленный народ в сторону земли, куда простому смертному было запрещено даже смотреть — на этой земле жили Великаны. Племя умирало от жажды. Вопреки опасениям дикарей, Великаны приняли их и дали кров и защиту. К тому же эти исполины оказались добрыми.

Перед самым рождением сына вождя на их племя напали длиннозубые тигры. Они бы загрызли жену вождя вместе с неродившимся младенцем, но на счастье дикарей рядом оказались парень и девушка из города Атлантов. Они спасли и вождя, и его жену, и всё племя. Парня звали Саафом. Тебе не показалсь ничего знакомым, Большой Змей?

— Мне кажется, что я уже слышал эту историю. Говори дальше.

— Сын вождя вырос и стал красивым и сильным юношей. Его воспитали Великаны. В его сердце горел огонь, а в жилах текла кровь охотника и бойца. В то время спустившиеся с небес коварные тхатхи стали хозяйничать на планете. С помощью лжи и коварства они вошли в доверие к Атлантам, и те, чтобы не дать Пришельцам погибнуть, разрешили им поселиться на Земле. Пришельцы стали называть себя богами, а сами порабощали и мучили землян, загоняли их под землю, где те умирали от нечеловеческих условий труда. Великаны не могли вмешиваться — им запрещено самим Создателем убивать и творить зло! И они с болью в душе только смотрели на бесчинства тхатхов.

Сын вождя ещё юношей собрал отряд смельчаков и стал нападать на поселения, шахты и рудники Пришельцев. Он освобождал землян, учил людей сопротивлению, учил обращаться с оружием, учил грамоте, учил обращению с техникой. Он очень мешал тхатхам. Они решили его убить. Но сына вождя защищали Великаны, и Пришельцам никак не удавалось осуществить свой замысел.

Однажды самая коварная из женщин-тхатхов Геа заставила сына вождя полюбить её и хитростью заманила юношу в ловушку. Тхатхи поймали его. Они хотели его сразу убить. Но Геа, неожиданно для себя, сама полюбила отважного землянина и заставила своего мужа — главного тхатха Зеса — пообещать ей сохранить юноше жизнь. Зес пошёл на это с условием, что юноша будет служить тхатхам. Но сын вождя даже под страхом смерти не предал землян. Тогда Зес повелел превратить отважного юношу в киборга — полуробота-получеловека. Ему стёрли память и поместили в мозг электронные схемы, полностью подчинив тхатхам.

Так сын вождя потерял Родину, свободу, потерял всех, кого любил и защищал. Потерял всё. Но он оставил своё имя! И многие на Земле помнят его! Помнят и ждут возвращения своего освободителя. Помнят и ждут его возвращения Великаны. Великанов называют Атлантами.

— А как звали этого землянина? — воскликнул захваченный рассказом Змей.

— Его звали Большой Змей — сын Быстрой Змеи и Светлой Реки! У твоей матери редкие голубые глаза. Их цвет достался тебе, Змей! — За всё время рассказа Вейра не отрывала взгляда от глаз Большого Змея. Услышав последние слова, Змей вскочил на ноги и воскликнул:

— Ты говоришь неправду, женщина! Я тхатх!

— Настоящие тхатхи белые, а ты — чёрный, как землянин, — спокойно возразила Вейра. — И не надо так кричать. Уже утро, все просыпаются. Нас могут услышать.

— Скажи, Вейра, ты выдумала эту историю, чтобы шпионить на землян? — Змей сверху вниз с надеждой смотрел на женщину. — Скажи правду, и я отпущу тебя, не сделав ничего плохого.

Женщина лишь покачала головой:

— Всё, что я сказала — правда.

— Откуда тебе знать историю сына вождя? Ты ведь всё придумала? — уже не так уверенно произнёс Змей.

Вейра спокойно смотрела ему прямо в глаза.

— Ту девушку, что спасла вместе с Саафом твоих отца и мать, звали Вейрой. Это была я, — Вейра поднялась и заставила Змея посмотреть ей в глаза.

— Не может быть! — закрыл лицо руками Змей. — Этого не может быть!

— А откуда у тебя ощущение, что тебе знакомо всё, что связано со мной? Я учила тебя. Вспомни, Большой Змей, как зовут твоих отца и мать?

Змей не ответил.

— У тебя стёрли память, но не чувства. Доверься им, большой Змей! У сына вождя была наставница. Помнишь? — Вейра смотрела прямо в глаза. Она достала из-за пазухи амулет в виде пятиконечной звезды и показала Большому Змею. — Назови её имя. Назови её имя, Змей! — её слова звучали, как приказ. — Имя!

Большой Змей не мог отвести взгляда от глаз Вейры. Её глаза приковывали, приказывали подчиниться, заставляя обрывки памяти всплывать откуда-то из темноты. Он опустился на поваленное дерево и тихо произнёс:

— …это ты… Вейра…

— Я нянчила тебя, Змей, с самого рождения, — устало произнесла женщина и присела рядом. — Ты должен это помнить. — Только теперь она почувствовала, как тяжело дался ей сеанс