Султан пытался насадить свое понимание суннитского ислама среди религиозных групп, считавшихся еретическими, таких как езиды, шииты и алевиты – потомки кызылбашей и сторонники Сефевидов в XVI в. Алевиты не строго придерживались исламских законов, не придавали первостепенного значения Корану и постились не во время Рамадана, а во время священного для шиитов месяца Мухаррам. Они совершали паломничество не в Мекку, а к своим святыням в Анатолии и Ираке[971]. Попытки обратить людей, веривших в божественного Али и революционные идеи Ибн Араби и шейха Бе-дреддина, в иную версию ислама часто сопровождались насилием, включая массовые убийства[972]. Действия режима напоминали то, что происходило с коренными американцами. Также увеличилась частота принятия османскими христианами ислама[973].

Султан разослал проповедников, действовавших как миссионеры и строивших школы и мечети в Албании, Анатолии, Ираке, Сирии и Йемене, где жили в основном албанцы, арабы, бедуины или курды, а также алевиты, езиды или шииты. Наряду с современными науками в новых учебных заведениях особое внимание уделялось религиозным программам, ориентированным на ханафитский суннизм. Власти обучали сыновей ведущих семей, например, в Императорской школе для представителей племен, и отправляли их обратно в родные регионы, надеясь, что те заставят соотечественников быть цивилизованными, лояльными османами и суннитами-ханафитами[974].

Политика, направленная против социально или религиозно маргинальных групп, оказалась в значительной степени безуспешной[975].

Общественная роль женщин оставалась в центре дебатов о модернизации. Режим Хамида был консервативным, но современным. В конце XIX в. раздавались призывы улучшить статус женщин в обществе, особенно в области образования и труда. Этот путь прокладывали такие мужчины, как Намык Кемаль и Сами Фрашери, также известный как Шемсеттин Сами, автор книги «Женщины» (1882 г.). Они считали, что общественный прогресс зависит от образования и профессиональной подготовки женщин[976]. Однако интеллектуалы выступали за свободу только в пределах, допускаемых исламом. Возможно, в Османской империи тогда еще не действовали суфражистки, но существовали патриархальные феминистки, подобным образом действовал и сам султан, который открыл педагогические колледжи для женщин и начальные, средние и технические школы для девочек. Были также женщины, сами настаивавшие на расширении возможностей для себя.

Взгляды османских феминисток отражались в публикациях в женских газетах и журналах. «Своя женская газета», издававшаяся с 1895 по 1909 г., могла похвастаться редакторами и авторами-женщинами. Существовали также журнал для подростков и издательство, выпускавшее монографии по гендерным вопросам[977]. Самыми первыми писательницами были женщины из османской элиты, в основном дочери правительственных чиновников, получившие образование дома или во дворце, такие как первая османская женщина-романист Фатьма Алие Топуз. В течение нескольких лет в число публицисток вошли школьные учительницы и бизнесвумен в области женской моды, а также преподаватель Женского педагогического училища Айше Садыка-ханым, написавшая книгу «Основы обучения и воспитания» (1899 г.). Султан выступал покровителем «Своей женской газеты», которая пропагандировала женское образование с целью превращения женщин в лучших матерей, лучших жен, лучших мусульманок и лояльных подданных Османской империи.

Соответственно, издание демонстрировало антиевропейские и антихристианские настроения.

Не только османские мусульманки основали женское движение, но и курдские и армянские женщины.

Мобилизуя курдов

Армяне, жившие в том же регионе Восточной Анатолии (и называвшие его Западной Арменией), что и курды (называвшие его северным Курдистаном), имели несчастье потребовать автономии под иностранным надзором[978]. Они жаловались на грабежи, двойное налогообложение, конфискацию земель и отсутствие безопасности. Подписав Берлинский мирный договор 1878 г., султан согласился на реформы, направленные на улучшение их положения. Его целью было решить «Восточный вопрос», избежав предлога для дальнейшего иностранного вмешательства. На местах армяне продолжали сталкиваться с насилием со стороны курдов. Те, проживая на границе с конкурирующей империей Сефевидов, а затем Каджаров в соседнем Иране, на протяжении веков в значительной степени терпимо относились к империи и могли существовать относительно автономно. Местным вождям и принцам предоставили возможность править до тех пор, пока они признавали султана сувереном и предоставляли свои вооруженные силы для участия в его военных кампаниях. Курды находились под властью автономных князей, правящих семей землевладельцев, их крестьян (племен или конфедераций) и религиозных лидеров (суфийских шейхов). Тем не менее они также подвергались повышенному налогообложению и притеснению со стороны османов. Предложенный англичанами и русскими контроль над армянами во время правления Абдулхамида II вкупе с их требованиями автономии задели чувствительных государственных деятелей Османской империи и заставили обратиться к курдам.

Абдулхамид II стремился лучше контролировать государство. Одной из областей, вызывавших особую озабоченность, была восточная граница с Россией. В результате войны 1877–1878 гг. та оккупировала бывшие османские провинции Ардахан, Батум, Догубаязид и Карс.

Северо-восточная и юго-восточная Анатолия тоже были неспокойными регионами. В середине XIX в. османы расселили племена и кочевников и ослабили местную власть, а затем устранили курдских вождей и провинциальную знать на границе, например, в Северном Ираке и близ Диярбакыра.

В конце XIX столетия они подавили курдских правящих князей, что впервые привело к появлению там османских наместников, а также к новым потрясениям. Прежние авторитетные вожди и князья поддерживали закон и порядок, но в тот момент там воцарилась свобода для всех, поскольку разные группировки боролись за контроль над деревнями, сельскохозяйственными угодьями и пастбищами. Последствия оказались серьезными для всего населения, включая армян и ассирийцев, что, в свою очередь, способствовало вмешательству в ситуацию России, Великобритании, а затем и Америки.

В отсутствие принцев политическое влияние шейхов как посредников между курдами возросло. Многие были связаны с суфийскими орденами, будь то бекташи или накшбенди. Во время правления Абдулхамида II османы рассматривали курдов как силу для подавления армянских националистов. За пределами империи те создали националистические организации: Социал-демократическую партию «Гнчак» («Колокол», основана в Женеве в 1887 г.) и Армянскую Революционную Федерацию «Дашнакцутюн» (основана в Тбилиси в 1890 г.), которые агитировали за автономию или независимость посредством газет и пропаганды, а также вооруженной борьбы, включая убийства, восстания и терроризм[979]. Османы поддерживали шейха накшбенди Убайдаллаха из Нихри (близ Хаккари, в юго-восточной Анатолии) в его военных кампаниях против русских, Ирана и местных христиан в 1870–1880-х гг. Заявления Убайдаллы заставили ученых назвать его первым курдским националистом.

Он заявил британцам, что «курдская нация… – это отдельный народ» и курды хотят, чтобы их «судьба была в собственных руках»[980].

Тем не менее шейх также заявил о верности султану, поддержавшему его в вооруженных столкновениях.

В рамках усилий по улучшению контроля над османским востоком в 1890 г. Абдулхамид II учредил полки кавалерии Хамидие, состоявшие из курдов. Их миссия состояла в подавлении инакомыслия в Курдистане – это название османы использовали