— Если я тебе расскажу, ты сможешь помочь? Нет? Тогда не буду.

Это… Она что-то знает, не так ли? Кто-то уже делает шаги в сторону серы! Значит ли это, что секрет раскрыт? Она может это остановить? У меня голова идёт кругом, но более холодная часть меня не паникует. Магнолия права. Я не смогу ничего сделать. Я должна… доверять ей.

Поверить, что она говорит правду. Так что я неохотно выкидываю это из головы и смотрю на Магнолию. Пока что всё выглядит, ну, хорошо.

Это беспокоит. Не может быть, что меня позвали сюда только для того, чтобы поговорить об оружии, и о том, насколько бесполезным оно может быть сейчас. Нет, тут что-то другое.

— Это всё? Если тебе не нужно оружие, тогда зачем я здесь?

Магнолия делает паузу, потянувшись за чайником. Ресса, осторожно выхватывает чайник из рук Магнолии, встречая взгляд своей госпожи.

— Это был глупый вопрос, как ты думаешь, Ресса?

— Мне он кажется разумным. Она вас не знает.

— А, ладно, пускай.

Магнолия поворачивается ко мне и одаривает меня лучезарной улыбкой.

— Конечно же ты здесь не только для того, чтобы поговорить об оружии, моя дорогая идиотичная Риока. Но я подумала, что будет лучше сначала тебя успокоить.

— Я это проигнорирую. Один раз.

— Как умно. А теперь не хочешь ли ты задать очевидный вопрос? Я обещаю, что не прикажу Рессе ударить тебя.

— Хорошо. Почему я здесь? Что ты хочешь знать?

Магнолия улыбается мне. Её глаза сверкают, и она сидит, являя собой образ достойной [Леди]. Её ответ быстрый, решительный, безумный:

— Мороженое.

— Что?

Похоже, в чае что-то было. Вот почему Ресса ведёт молчаливые гляделки с Магнолией. Или горничная просто не хочет, чтобы у её босса выпали зубы. Но Магнолия отпускает чайник и серьёзно смотрит на меня.

— Я просто хочу мороженое. И торт. У нас есть несколько видов тортов… не таких хороших, как ваши, но что-то похожее по описанию, что я хочу. Но другие дети сказали мне, что можно сделать торт-мороженое. Я бы хотела попробовать это и глазурь. И взбитые сливки. И сахарную вату.

Боже мой. Она сладкоежка. То есть я это и так уже знала. Но она привезла меня сюда, за четыреста миль…

Я кладу голову на руки. Этого не может быть. Но это так. И когда я думаю об этом…

Я резко вскидываю голову.

— Нет.

— Нет?

Магнолия выглядит обиженной и оскорблённой.

— Почему нет? Это едва ли секрет, который стоит хранить, Риока Гриффин. По сравнению с пистолетом, что такое мятное, шоколадное печенье со сливками и карамельное мороженое с посыпкой?

Мне хочется блевать, просто слушая её. Но я читаю дальше её банальных слов и вижу под ними глубокий смысл.

— Ты ведь хочешь не только мороженое и десерты? Может, в начале так и будет, но, после того как ты попросишь рецепты, ты будешь спрашивать меня о других технологиях из моего мира. Маленьких изобретениях и инновациях, которые смогут помочь всем.

Леди Магнолия делает паузу. Она смотрит на меня, вздыхает, а затем переводит взгляд на свою горничную.

— Ах. Она догадалась.

— Она не полная идиотка, миледи.

Я смотрю на них обеих, внезапно наполняясь мрачной уверенностью. Теперь я поняла. Их тон лёгкий, но я знаю, что они наблюдают за мной. Леди Магнолия всё ещё выглядит искренне разочарованной.

— Ты права, интеллигентная мисс Риока Гриффин. По правде говоря, я собиралась попросить тебя объяснить одному из моих [Шеф-Поваров], как приготовить всевозможные угощения, прежде чем перейти к остальному. У меня есть кладовая с бесчисленными ингредиентами, если хочешь?.. Но, ах, уже слишком поздно. Как трагично. — Она драматично вздыхает. — По крайней мере, другие девушки знают, как печь торты. Но никто не может сказать мне, как делается сахарная вата! Но ты совершенно права. То, о чём я тебя спросила, было бы только началом.

Сначала – сахарная вата. Потом паровые двигатели или севооборот. Или периодическая таблица. Пластмасса, велосипед…

Всё это неплохо. На самом деле, я думаю, если бы я могла внедрить такие технологии в мир, я бы это сделала. Но не через неё. Не через эту женщину.

Существует не один вид власти. И дать Магнолии Рейнхарт монополию на каждое изобретение от средневековья до современности? Это может быть даже хуже, чем научить её делать огнестрел.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе стать ещё богаче, чем ты уже есть, так?

— Достаточно богатой, чтобы купить Город-Крепость. Это будет хорошим началом.

Магнолия улыбается мне, как гордый родитель, наблюдающий за ребёнком. Я хочу пнуть её по лицу, но за мной наблюдает Ресса.

— Ты догадалась… молодец! Огнестрел – нестабильная технология, но трудно захватить мир с помощью… как там другие его назвали? Парфе? Звучит восхитительно, и я уверена, что оно принесёт мне десятки тысяч золотых монет, когда они наконец-то выяснят, как его делать.

Это тошно. Это глупо. Это звучит неправильно. Но самый страшный и самый могущественный человек в этом мире в данный момент – это не генерал с армией танков. Это бизнес-магнат, которая хочет организовать самую большую монополию и скупку, которую когда-либо видел мир.

Деньги. Если Магнолия Рейнхарт и известна чем-то одним, так это деньгами. Если у неё будут неограниченные средства, то она сможет выкупить всех наёмников на континенте, финансировать неограниченные армии. Деньги – это власть, и, даже если власть денег не безгранична, она страшна.

Теперь ты знаешь, Риока. Ты знаешь её извращённые, грешные, сахарные схемы. И как ты теперь собираешься выпутаться из этого?

— Интересно. И в самом деле, как же?

Она как будто читает мои мысли. Я смотрю на Магнолию, но её лицо – сама невинность. Неужели она?..

Нет, она чувствует мои намерения. Возможно, она чувствует, что я хочу уйти, и экстраполирует это. Но… это всё равно очень страшно.

— И самое страшное, что я явно являюсь своего рода союзником, не так ли, Риока Гриффин? Я могу остановить мир от использования огнестрела. Но что касается остального…

Я всё ещё не могу ей доверять. Таков мой вывод. Я смотрю на Магнолию Рейнхарт и чувствую, как моё сердце начинает биться быстрее. Это как барабан в моей груди, гром в моих венах, стук в дверь…

— Опять?

Магнолия поворачивается к двери, хмурясь в искреннем раздражении. Я тоже смотрю на дверь и вижу, как