Ключевой для арабской версии рассказа мотив нарушения запрета полностью исчезнет в основной массе латинских хроник XII–XIII в. и появится вновь только в латинской (впоследствии романизированной) хронике 1243 г. «Об испанских событиях» архиепископа Толедо Родриго Хименеса де Рада. Вместе с тем, наряду с историографией, в XV в., как считается, начинает оформляться корпус испанских «старых» традиционных эпических романсов о последнем короле готов Родриго и потере Испании.

Цикл включает в себя отдельные романсы-эпизоды с ключевыми фрагментами легенды. Всего насчитывается восемь сюжетов: от вторжения Родриго в дом Геркулеса до гибели и потери королевства из-за соблазнения Кавы, дочери графа Хулиана. Развитие и эволюция данного цикла вызывает множество вопросов, начиная от проблемы генезиса сюжетов и определения основных источников сложившихся текстов, заканчивая вопросом о том, какие сюжеты принадлежат подлинной народной эпической традиции, а какие оформились под влиянием традиции книжной и литературной.

Испанский романс, как отмечают исследователи[936], в процессе своего развития был весьма склонен к новеллизации, которая, с одной стороны, заключалась в распространении любовных сюжетов в эпическом корпусе (первые эпико-героические романсы не предполагали развитие разного рода любовных линий, а ключевым событием являлось деяние героя). С другой стороны, вместе с процессом новеллизации в повествования эпического типа стал включаться фольклорный материал. В рассматриваемых нами сюжетах очевидно новеллизированными, по всей видимости, являются романсы о встрече Кавы и Родриго у родника (фольклорный мотив: встреча у родника), письмо-жалоба Кавы на бесчестье и романс о покаянии Родриго, восходящий к житийной тематике.

Еще Р. Менендес Пидаль выдвинул предположение, что цикл романсов о Родриго был сложен хугларами под влиянием текста Сарацинской хроники 1430 г. Педро дель Корраля. Известно, что источником хроники П. дель Корраля была кастильская «Хроника 1344 года», в которой впервые подробно освящен эпизод бесчестья дочери графа Хулиана и жалобы девушки на поруганную честь. Кроме того, исследователь отмечает, что хроника Корраля была чрезвычайно популярна и хорошо известна в народной среде во второй половине XV в.[937] В испанской научной традиции и отчасти в зарубежной науке предположение Менендеса Пидаля было встречено весьма положительно и продолжило свое развитие в работах других исследователей. Здесь мы можем отметить исследования С. дель Баррио о «Сарацинской хронике»[938] и Дж. Д. Фоджельквиста об образе дочери графа Хулиана и его эволюции в тексте П. дель Корраля[939]. Однако в настоящее время существует и альтернативная точка зрения, которая представляется нам убедительной. Так, британский исследователь Р. Райт выдвигает предположение, опровергающее теорию о стадиальном происхождении хроник и романсов. По мнению исследователя, и историографические письменные источники, и устные романсы могли существовать параллельно в традиции[940]. Также и Н. В. Возякова замечает, что «хроники также могли обращаться к устным преданиям, следовательно, обязательное чтение «Сарацинской хроники» для сложения цикла о Родриго было вовсе необязательно»[941]. Скорее можно предположить обратный процесс, т. е влияние романсов на «Хронику 1344 года», а, соответственно, и на «Сарацинскую хронику». Иными словами, письменные и устные источники в эпоху Средневековья находились в постоянном контакте и взаимодействии. При этом исследовательница также настаивает на утверждении, что сюжеты могли возникать и развиваться в письменной и устной традиции одновременно.

В рамках настоящей статьи нашей задачей будет проследить эволюцию сюжета о короле Родриго от латинских и кастильских хроник до народного «старого» романса и выяснить, каким образом складывается сюжет, какие изменения он претерпевает и как хроники и устные романсы влияют на развитие легенды. В конечном счете, это позволит попробовать прояснить вопрос о том, какой из сюжетов, вошедших в цикл о короле Родриго, может являться подлинно фольклорным, а не литературным.

Источниками в нашей работе выступают наиболее крупные хроники. Латинский корпус представляют: «Силосская история» (ок. 1110 г.), «Нахерская хроника» (1160 г.? или 1180–1190 гг.), «Всемирная хроника» Луки Туйского (1236 г.) и хроника «История об испанских событиях» Р. Хименеса де Рада (после 1243 г.). Кастильский корпус представляют «История Испании» Альфонсо X Мудрого (1270–1274/83 гг., в издании Р. Менендеса Пидаля – «Первая всеобщая хроника») и «Хроника 1344 года».

Весь сюжет легенды можно разложить на отдельные эпизоды, которые соответствуют определенному набору устойчивых мотивов. В представленной ниже таблице в левой колонке отражены основные сюжетные фрагменты предания о короле Родриго, а в правых колонках отмечено присутствие или отсутствие того или иного сюжетного элемента в разных хрониках. В целом сюжет предания поделен нами на семь фрагментов (1–7), каждый из которых обозначен с помощью основного сюжетообразующего мотива.

Как видно из приведенной таблицы, во всех версиях сюжета неизменным остается мотив 4, который содержит эпизод о соблазнении девушки, остальные элементы сюжета варьируются. Однако отметим, что в целом общая сюжетная канва держится на элементах 1, 2, 4, 5, 6, 7, а все остальное создает сюжетную вариативность. При этом наиболее значительную трансформацию сюжет претерпевает в XIII в., в тексте архиепископа Толедского «Об испанских событиях», где появляются дополнительные мотивы, с одной стороны, значительно расширяющие повествование, а с другой стороны, усложняющие сюжетную семантику и возвращающие в предание о последнем готском короле легендарно-мифологический смысл.

В первую очередь рассмотрим первые три латинские хроники – «Силосскую историю», «Нахерскую хронику» и «Всемирную хронику».

Фрагмент 1. Все три текста начинаются с мотива королевской вины. Король Родриго обвиняется в том, что он ничем не отличается от Витицы: «в жизни и обычаях он был похож на Витицу»[942]. Напомним, что предшествующий король готов Витица был весьма плохим правителем и отличался крайней порочностью, бесчестием и вероломством. При этом уже в этом фрагменте характеристика «плохой король» противопоставляется определению Родриго, как «сильного воина»: «Родриго – был воинственным мужчиной»[943].

Фрагмент 2: Мотив мести. Родриго мстит за изгнание и ослепление своего отца сыновьям Витицы. Тем самым король пытается восстановить честь семьи (рода): «Чтобы отомстить за оскорбление своего отца, он [Родриго] изгнал двоих сыновей Витицы из Испании и изгнал их из отцовского королевства с великим бесчестьем»[944].

Фрагмент 3 также простроен на мотиве мести, только в данном случае сыновья уже Витицы планируют отомстить за свое бесчестье (в эпической традиции, как правило, изгнание приравнивается к потере чести): «…И страдая из-за полученных оскорблений, они решили, что введут мавров [в Испанию] и король всей Испании потеряет ее»[945]. В этом же фрагменте упоминается, что сыновья Витицы сговорились с графом Хулианом.

Фрагмент 4. Мотив соблазнения и мотив вины. Рассказывается о том, как король Родриго соблазняет дочь