Линк, практически задыхаясь, протягивает руку к двери, смотрит на меня, потом на Фрею.

Встревоженная, я встаю: "Линк, что случилось?"

Широкие голубые глаза смотрят на меня: "Ты должна пойти со мной".

" Зачем?" спрашивает Фрея, и Линк тяжело вздыхает, его взгляд становится тревожным.

"Потому что, — говорит он, — они выставили Золотого Вора на бой на Арене".

Глава 41

Я протискиваюсь сквозь бурлящую толпу. Мои локти задевают спины других, ноги топают по ногам, многие ругаются на меня, а Фрея и Линк извиняются сзади. В обычных обстоятельствах я бы накричала на них в ответ, но это не обычные обстоятельства.

"Где Райдан?" кричу я, отпихивая пьяного мужчину в сторону. Я осматриваю арену, спускаюсь по каменной лестнице. Если мне удастся подойти ближе, возможно, я смогу найти что-нибудь, хоть что-нибудь. Не знаю, как и что, у меня было мало времени, кроме как выбежать из казармы.

"Сначала он пытался заигрывать с Лорканом, но это не удалось, и тогда он попытался убедить генерала выставить на бой кого-то другого".

Дай угадаю, это тоже не удалось: "Где сейчас Райдан?" Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ним, когда мы приближаемся к входу.

Линк поднимает один палец, делая глубокий вдох, его золотисто-каштановые волосы прилипли ко лбу: "Генерал поставил его на патрулирование, поэтому я и поспешил к тебе". Он хмурится: "Хотя должен сказать, что я все еще в замешательстве. Я знаю, что ты на стороне перевертыша, но мне казалось, что ты в любом случае ненавидишь Золотого Вора?"

Вопрос ударил меня, как ствол дерева по лицу: "Да", — говорю я, и Фрея скептически смотрит на меня: "Ну, в основном да, но это сложно". Я не люблю Дариуса по многим причинам, сначала за его высокомерие, потом за его неспособность заботиться о последствиях того, что он делает или говорит, он всегда умудряется усугублять мое состояние, просто дыша. Но наше время в логове… спор… поцелуй.

"Нара", — выдохнул Линк, отвлекая меня от ярких воспоминаний: "Ты должна знать, что он сражается…"

Аплодисменты усиливаются, и скрип ворот разносится по всей арене. Я оборачиваюсь, и у меня сводит желудок: из темных проходов выходит Дарий. На нем нет ни рубашки, ни сапог, только рваные штаны. Я так привыкла видеть его во всем черном, что резко сглатываю, когда мой взгляд блуждает по загорелому мускулистому торсу и узким линиям на животе. Гладкий, подтянутый и раздражающий настолько, что он по праву обладает тем огромным эго, с которым я познакомилась у ювелиров.

Цепь на его лодыжке волочится по песчаному грунту, пока он идет к его центру. Удары плетью по его спине, похоже, заживают, и я стряхиваю с себя воспоминание о том, как генерал говорил о порке. Мое лицо искажается от страха, но я думаю о Дариусе. Если ему и больно, то он этого не показывает. Его глаза сузились, глядя на насмешки людей, и от него волнами исходит чувство веселья.

Затем толпа умолкает, и я поднимаю голову в сторону балкона на противоположной стороне арены. Сарилин, со всей своей жестокой и манипулятивной улыбкой, опускает ладонь на бок. Генерал, как и во время первого боя, на котором я присутствовал, сидит рядом с ней, скучающе барабаня пальцами по колену.

"Возможно, это самый лучший результат с тех пор, как начались бои на арене", — говорит Сарилин, и она действительно права, я бы даже сказала, что здесь собралось все население Эмбервелла.

Я упираюсь ногами в пол, прежде чем успеваю сделать какую-нибудь глупость — например, прыгнуть в яму.

"Ты очень популярен, Дариус", — произносит она его имя как бы дразнясь, позволяя последней букве задержаться на языке.

Дариус не отвечает словесно, но, судя по выражению лица королевы, он, должно быть, улыбнулся ей одной из своих насмешливых улыбок.

Сарилин опускает глаза и поджимает губы, прежде чем на них появляется фальшивая ухмылка: "Ну что ж, — промурлыкала она: "Посмотрим, как ты себя поведешь после сегодняшнего дня?" Она дергает подбородком влево от себя, и еще одни ворота трещат и скрипят.

Я шиплю сквозь зубы на этот ужасный звук, как раз в тот момент, когда в яму заходит еще один мужчина. Темные длинные пряди, бледный цвет лица и татуировки Мерати на руках.

Узнавание пульсирует во мне так, что я чувствую его через шею, которая, кажется, вот-вот лопнет, и я медленно качаю головой. Это тот самый перевертыш, к которому я обратилась за ответами. Он сражается с Дариусом.

Мне трудно сфокусироваться, солнечный жар обжигает макушку, но я заставляю себя сосредоточиться, чтобы не упасть в обморок — Солярис этого не допустит.

А встреча с перевертышем снова навевает неприятные воспоминания. Из-за меня он стал причиной того, что все узнали о крови Неомы, тот самый, который кричал от боли. Мне даже было жаль его, но сейчас, глядя на то, как он вышагивает в разные стороны, с улыбкой оглядывая Дария с ног до головы, я уже не чувствую жалости.

"С ним все будет в порядке", — пытается успокоить меня Фрея, хотя ее голос говорит об обратном: "Он несет в себе три силы перевертыша, если что…"

"Он также ослаблен кровью дерева Неома". Я вздыхаю в разочаровании: "Сомневаюсь, что они сделали это для другого перевертыша". Учитывая, что он выглядит здоровее, чем когда я впервые его увидела: "Это нечестная борьба", — говорю я Линку и Фрейе, зная, что никогда и ни для кого из существ она не была честной.

Линк бросает на меня сочувственный взгляд, и тут кто-то сверху кричит, чтобы мы начинали бой. Я смотрю на него, несмотря на то, что он не смотрит на меня, и в этот момент снова оборачиваюсь, но меня поражает вспышка яркого света, исходящая от перевертыша.

Я подношу руку ко лбу и щурюсь, пока рев не заглушает шум толпы, и когти перевертыша, полностью трансформировавшись, вонзаются в землю. Дариус не вздрагивает, в отличие от окружающих меня людей; он наклоняет голову, поднимая руку в сторону, и на кончиках его пальцев вспыхивают огненные искры.

"Он… он не собирается смещаться?" Линк спрашивает, его тон осторожен, но я не свожу взгляда с Дариуса, когда перевертыш прыгает к нему. К счастью, Дариус уворачивается, прежде чем перевертыш успевает до него добраться. Скрытность и меткость передаются от него, как будто он знает, какую тактику