Шрифт:
Закладка:
Предлагали немного, пять процентов, но и то хлеб. Я не стал особенно кочевряжиться, согласился, и поднял до семи, дав количество денег, соответствующее доле в два процента. Знают, знают, злодеины, с чьей подачи всё это закрутилось! И купцы тоже согласились. А что? Им — статусность, а мне — денежка. Надо бы выразить Браницкому удовлетворение его расторопностью. Пусть у него тоже руки нечисты, но хотя бы он теперь будет на своеобразном коротком поводке. Вот только как бы и мне не замараться?
Теперь, участвуя в торгах, я имел скрытый бонус примерно в тринадцать процентов по сравнению с другими участниками. Так что я мог смело поднимать начальные ставки на понравившиеся мне лоты. Действо продолжалось полдня, и многие по окончанию выражали горячее желание прийти в последующие дни. Вот за один день я неплохо так приподнялся, и доли в семь процентов мне хватило, чтобы Верёвочкин начал набирать себе не менее полусотни агентов. В конце недели привезут оставшиеся десять процентов, и можно будет нанять дополнительный взвод лейб-гвардейцев.
Остро начала вставать проблема с лошадьми. Те, на которых приезжали кандидаты, нередко представляли собой жалкое зрелище. Да, для того, чтобы подъехать на них к казарме эти лошадки ещё как-то годились, но мои конюхи с трудом представляли, как на них можно будет активно ближайшие года два скакать по полям, оттачивая кавалерийские навыки.
Почему этим молодым дворянам их родители давали посредственных коней, понятно, — сын уходит служить, а там всякое может с лошадью случиться. Вот и пускай отцы-командиры и думают, откуда взять новых. Да, в любом эскадроне всегда должны быть запасные, но и они редко когда представляли собой приличные образчики коневодства. Это как почти лысое запасное колесо в багажнике автомобиля. Может, опять отправиться в набег на стойбища булгар? Заманчиво, но невысокие степные лошади для тяжёлой кавалерии не подойдут, хотя и могут за сутки проскакать километров сто пятьдесят. Ну и что мне делать?
Глава 35
Надо, надо чаще выходить в народ! И мало того, надо внимательнее присматриваться к жизни горожан, а не проезжать по столице в карете, думая о своём. Да и о том, что вижу из окна, тоже неплохо бы задумываться. Вот сколько раз краем глаза замечал, как по городу стражник ведёт куда-то людей в оковах. Ну, ведёт куда-то преступников и ладно. Нет, дёрнуло меня подойти ближе.
— Любезный, — обратился я к стражнику. — За что их осудили?
— Да за разное, Ваше вашество, — ответил охранник, оглядев мою одежду. — Кто за воровство, кто за недоимки. Вот так год-другой посидять и поймуть, что лучше жить честным трудом.
— А те, кому головы на площадях рубят, где содержатся?
— В подвальной тюрьме при сыскном доме, Ваше вашество. Но сидять они недолго, — бац по шее и голову в мешок. Иногда и не кормят ваще. Зачем продукты переводить, если через день тело в землю закапывать? — усмехнулся стражник.
— Ну, а на каменоломни, например, отправляют кого? — продолжил я расспросы.
— Нет, за таковыми сторожей уж больно много надо, чтобы не убёгли. Да и сил, чтобы киркой махать, сидельцам не хватить. Проще и дешевле свободный люд за копейки нанимать.
— А этот, — ткнул я пальцем в сидельца, — за что сидит?
— Энтот? Пекарем был. В тесто добавлял квасцы, чтобы хлеб белым казалси. Народ честной травил, паскуда.
— И много таковых?
— Хватает, Ваше вашество. Но более всего молочников, которые в скисшее молоко борную кислоту добавляють. Вот тот второй как раз из них.
— Кислоту в молоко? — удивился я.
— Ага, добавляють, сволочи, чтобы не пахло, Летом молоко долго не сохранить свежим. Вот они людей и обманывають. Раньше молочников рублём наказывали, но эти хитрецы уразумели, что выгода от продаж скисшего молока с лихвой перекрывает виру.
— То есть в яме сидят в основном, воры и вредители?
— Не только, Ваше вашество, — начал объяснять стражник, которому я монету дал за рассказ. — Иногда и честные мастеровые, кто долг отдать не можеть. Так и сидят, ждут бедолаги... вдруг, кто за них поручится. Иначе сгниють там заживо, ведь долговая яма бессрочная.
— Хмм... Должники, значит.
— Должники, — кивнул собеседник. — Иногда среди них хорошие люди попадаются, которым просто не подфартило. Вот они своих жён берегуть и на отработку не отдають...
Оказалось, что в местных тюрьмах сидельцев не кормят почти, а выводят на улицы, где они под присмотром собирают милостыню на пропитание. Логика проста: зачем государству платить за пребывание в тюрьме? Может, ещё одиночные трехкомнатные камеры им строить, как в показательно-образцовых норвежских тюрьмах? (Понятное дело, что свои обычные тюрьмы скандинавы показывать не спешат.)
Нет, раз попал в заключение, то сам и думай о себе. Тем, кто семейные, передачи приносят родственники. Теперь понятно, откуда взялась традиция приносить в тюрьмы передачи? Тех же, о ком некому позаботиться, выводят в город, и они выпрашивают или деньги, или еду. Дают им, как правило, еду. Как ни странно, но проявлять сочувствие к сидельцам считается делом правильным и, даже, чуть ли не обязательным. Передаваемые еда, одежда, деньги являются своеобразным актом сострадания. Возможно, тут немалую роль играла идея: сегодня он сидит в яме, а завтра и я могу в ней оказаться. Если же сидельцам выпрошенного пропитания не хватает, то некоторая сумма потом взымается с кредитора. Он же заинтересован в возврате денег, так пусть компенсирует государственные затраты.
Мало, оказывается, я знаю о местной пенитенциарной системе. Мало. Время есть, то почему бы и не наведаться к начальнику местной тюрьмы. Раз много людей уже по моему почину в тюрьме оказалось, так надо бы посмотреть, как там и что.
Я не ожидал увидеть здесь ни подобие замка Иф, ни петербургских «Крестов». Огороженный частоколом двор. Внутри множество покрытых решетками ям, глубиной метров пять. Там заключённые сидят, как правило, в тёплое время года. Рядом стоит каменное здание, с камерами для знатных.
Судебная система в Империи проста: воров, если их не убивают на месте преступления, высекают сразу на месте преступления и клеймят. Попавшимся второй раз просто отрубают голову. Не особенно церемонятся и с другими, назначая штрафы за различные повинности и выставляя у позорного
