когда твоя жизнь только началась. За то, что позволил всему этому выйти из-под контроля. Но больше всего, – он судорожно втянул воздух, его нижняя губа слегка дрогнула, – я прошу прощения за то, что не стал тем отцом, которого ты заслуживала.

В наступившей тишине можно было услышать, как падает булавка. Мое жилище было настолько крошечным, что мы касались друг друга коленями. Смешно было видеть всех этих влиятельных людей в студии за девятьсот долларов в месяц.

– Моя очередь. – Мама вытерла уголок глаза, на ее губах появилась смущенная улыбка. – Я тоже хотела бы извиниться. Подозреваю, что сыграла большую роль в том, что ты сейчас чувствуешь. Я была… настолько одержима своим положением в обществе, своим титулом, тем, чего я хотела добиться, что совершенно не обращала на вас внимания. Вас обеих.

Она посмотрела на Геру.

– Только с Герой все было… по-другому. Она оставалась рядом. Не хотела жить вдали. Она активно искала моего внимания и совета, поэтому с ней было проще строить более близкие отношения. По глупости я решила, что если дам тебе свободу, то ты в конце концов придешь ко мне. Что мы станем близки. В глубине души я даже обижалась на тебя – мою собственную дочь – за то, что ты не интересуешься мной и моими достижениями. Вместо того чтобы попытаться отыскать путь к тебе, я ждала, что ты найдешь его ко мне. Мне так жаль. Я никогда не хотела причинить тебе вред. Я искренне полагала, что, если подвергнуть тебя тестированию, которое навесит на тебя определенный ярлык, твоя самооценка не поднимется, а станет только ниже. Я верила в свои методы с такой убежденностью, что даже на мгновение не могла представить, что могу ошибиться. Мне очень жаль, Хэлли. Если ты дашь мне шанс, я знаю, что смогу исправить ситуацию. Для нас обеих. Начать все с чистого листа.

И снова я промолчала. Мне предстояло многое обдумать. Мой взгляд оставался прикован к Гере. Она единственная не произнесла ни слова. Часть меня не думала, что она сможет. Если не принимать во внимание фильмы с канала «Холлмарк», у людей обычно не бывает прозрений. Моментов озарения или определяющих событий, когда они вдруг понимают, что нужно сказать и сделать. А признавать собственные ошибки особенно трудно.

С опаской Гера открыла рот. Но вместо извинений вырвалось нечто совсем другое.

– Я ненавижу свою жизнь.

Слова разнеслись по комнате, просачиваясь в стены.

– Всегда ненавидела, – призналась она, чуть выпрямив спину. – Я выбрала путь, противоположный твоему, Хэлли. Ты вечно стремилась оставить свой след в мире, прожить жизнь так, как считаешь нужным, найти себя. Я же хотела оставаться частью наследия Торнов. Жаждала стать той, кем гордились бы родители. Но на пути к этому забыла разобраться в том, что сама из себя представляю.

Сестра не смотрела ни на кого из нас, а продолжала говорить, словно находясь в каком-то трансе.

– Я поступила в медицинский колледж, потому что диплом считался престижным. Встречалась с Крейгом, потому как из нас вышла потрясающая пара – возлюбленные с детства, совместные лыжные каникулы с девяти лет. Я оставалась рядом с мамой и папой, хотя каждый день скучала по Восточному побережью. Мне хотелось быть идеальной. Хорошей. И я заплатила за это страшную цену. Но думаю, что из всего, что я натворила… – Она облизнула губы, в ее глазах блестели непролитые слезы. – Самым кошмарным было то, что где-то на этом пути я стала ужасным человеком. Человеком, которого не волновало ничего, кроме имиджа. Монстром, который питался собственными страданиями. Мне правда очень жаль, Хэлли. Ты этого не заслужила. Ни моего плохого обращения, ни моих сомнений и суждений. В прошлом я относилась к тебе ужасно лишь по той причине, что желала стать лучше и ненавидела конкуренцию. Прости меня. Прости, что позволила своей неуверенности все испортить.

Настало время сказать что-то важное и глубокое. Но я не могла подобрать нужные слова. Поэтому… я ничего не сказала.

Несколько минут мы сидели в тишине. Я использовала это время, чтобы привыкнуть к их присутствию.

Гера заговорила первой, вытирая мокрые глаза:

– Боже, как неловко. Давайте перекусим. Я не стала есть ничего в частном самолете. Еда выглядела так, будто пролежала в холодильнике несколько лет.

Ее слова вызвали у меня улыбку, несмотря на все старания сдерживаться.

– Зайчонок, ты знаешь какое-нибудь место? – спросила мама.

– Ну, да, но оно вегетарианское.

– Тем лучше. – Отец встал. – Устал от всего этого красного мяса.

Я повела их в индийский ресторан, где съела всю свою порцию чана масала, риса и печеных самоса. Я так наслаждалась едой, что мне хотелось плакать. Не ела в общественном месте уже несколько недель. Может, даже месяцев. Изысканные блюда стали для меня непозволительной роскошью.

Моя семья, вероятно, уловила мои несдержанные порывы, потому что отец промокнул уголки рта, делая вид, что нет ничего необычного в том, что он находится здесь, в маленьком ресторанчике по соседству, где за нами наблюдали не менее трех агентов секретной службы.

– Знаешь, ты всегда можешь получить от нас пособие. Оно необязательно должно быть слишком большим.

– Нет, спасибо. – Я положила вилку на стол, набив желудок так, что едва могла сделать вдох. – Я не возьму у вас денег, но… – Мой взгляд обратился к трем членам моей действительно облажавшейся семьи. – Я не против вашей компании. Может быть. Маленькими шажками и все такое.

Гера улыбнулась.

– Маленькими шажками.

– Итак… – Отец прочистил горло. – Мы поговорим о страхе из-за похищения?

Уф. Я ни с кем не обсуждала эту тему, разве что с полицией для дачи показаний и ответов на некоторые дополнительные вопросы. Странно, а может, и не очень, но я даже не беспокоилась о том, что стала мишенью. Что получила травму – да. Ужасно пройти через все это. Но страха не было. Я знала, что инцидент не имел ко мне никакого отношения, все из-за Рэнсома. Кроме того, все, кто участвовал в похищении, сидели в тюрьме и ожидали суда по крупным обвинениям.

До меня дошли слухи, что окружной прокурор готовит против Козлова неопровержимые доказательства.

– Все длилось не больше двух часов, – преуменьшила я.

– И все же, – возразил отец. – Не могу представить, через что тебе пришлось пройти за это время.

– Не самый яркий момент моей жизни. Точно нет. – Я стала говорить уклончиво, отказываясь развивать тему.

Знала, к чему идет разговор.

– Рэнсом спас тебя, – заявила мама. Я ничего не ответила. – И все же… ты решила, что вам лучше пойти разными дорогами. Как