этой теорией оптимальная польза для общества с необходимостью вытекает из свободной игры сил. Общее благо возникает как результат действия эгоистических индивидуальных интересов предпринимателей на рынке. Гитлер не разделял этой теории и считал, что упорядоченную экономическую жизнь делает возможной однозначно доминирующая роль государства и, соответственно, политического руководства при беспощадной реализации определенных им «общих интересов» против интересов отдельных частных предпринимателей.

По логике рыночной экономики и закономерностям конкуренции, нельзя во многих случаях, полагал Гитлер, ожидать действий, направленных на общее благо. Так, например, нельзя же требовать «от человека, производящего, скажем, азот, чтобы он сказал: „Я считаю, что разумнее отдавать его теперь на 20 % дешевле“. Нет, этого требовать мы не можем. Это можно рассмотреть как необходимость лишь с высшей точки зрения и потом сказать: „Это должно произойти“. Но от человека мы этого требовать не можем. Или, если я, например, потребую от другого, чтобы он согласился с тем, что горючее мы будем в Германии производить сами, в то время как он как раз зарабатывает на торговле горючим. Ну, вы же не можете потребовать, чтобы этот человек сказал: „Я считаю великолепной идеей, что вы сами будете производить горючее“. Или тот, кто на международном рынке закупает резину или торгует резиной, должен будет определить, что мы в Германии будем строить фабрики Буна. Он, конечно же, скажет: „Я считаю это сумасшествием, это совершенно невозможно“»[1101].

Во всех этих случаях частнокапиталистические и определенные государством общие политические интересы противоречат друг другу. Но государство, по Гитлеру, в каждом случае имеет право и обязано реализовывать общие политические интересы против особых частнокапиталистических интересов.

30 марта 1938 г. Гитлер указал на то, что его тезис о примате политики с самого начала был одним из базовых принципов национал-социалистического мировоззрения: «Нам с самого начала было ясно, что экономика сама по себе не может поднять Германию. Народ сначала должен был прийти в порядок политически и тем самым органически. Потом уже могла расцвести и экономика. Но политика первична»[1102].

До какой степени мышление Гитлера определялось посылкой об антагонизме между частнособственническими и общественными интересами, демонстрирует, например, высказывание за столом 18 октября 1941 г. Кёппен написал в своих заметках: «Фюрер очень оживленно критиковал новое японское правительство. Что экономика очень довольна новым премьер-министром, это не очень хороший знак»[1103]. А 1 ноября 1941 г. Гитлер во время застольной беседы назвал «одной из самых неотложных задач… в области руководства экономикой приход к статусу, определяемому следующими двумя базовыми принципами: 1) государственный интерес выше частного интереса; 2) если между государственным интересом и частным интересом возникает вопрос, он решается в пользу народного и государственного интереса органом, который совершенно ничем не связан»[1104]. Отсюда Гитлер выводил следствие, что политические функционеры должны на всех уровнях быть независимы от экономических предприятий и не имеют права занимать посты в наблюдательных советах, иметь доли в акциях и т. д. Поскольку это мнение, прямо вытекающее из только что цитированных двух базовых принципов, имеет особое значение в политико-экономическом мышлении Гитлера, оно будет подробно рассмотрено в следующем разделе.

4. Предостережения о переплетении интересов экономики и политики

Чтобы последовательно реализовать примат политики, Гитлер высказывался за четкое разделение политического руководства и частной экономики. Он придерживался мнения, что в капиталистических государствах поэтому часто решения принимаются не по политическим соображениям, а в интересах частнокапиталистических предприятий, поскольку депутаты и ведущие политики через посты в наблюдательных советах и владение акциями тесно связаны с интересами этих фирм. Удивительно, что эта проблематика, которой Гитлер придавал огромное значение, до сих пор не рассматривалась исследователями, хотя соответствующие взгляды Гитлера в 1942 и 1943 гг. привели к конкретным директивам канцелярии партии и председателя фракции НСДАП.

5 апреля 1940 г. Геббельс написал в дневнике после разговора с Гитлером: «Он говорит о размере окладов. После войны каждый германский государственный деятель должен оплачиваться по-царски, но не имеет право получать дополнительные доходы. Только полная финансовая независимость обеспечивает высшую объективность в проблемах»[1105]. «В этих [капиталистических. — Р. Ц.] странах почти каждый член парламента, британского парламента, является членом какого-нибудь наблюдательного совета и получает за это свои тантьемы. Я в Германском рейхстаге запретил, чтобы вообще кто-то еще во время нашего пребывания в оппозиции был членом какого-нибудь наблюдательного совета. Сегодня это запрещено законом»[1106]. На самом деле во время нахождения НСДАП в оппозиции в Веймарской республике каждый депутат рейхстага должен был подписать заявление, в котором он в том числе заверял, что не занимает «никаких постов в наблюдательных советах банков либо прочих предприятий» и обязаться под честное слово и на время после прекращения депутатской деятельности «не занимать таких постов, а именно ни прямо, ни косвенно через третьих лиц»[1107].

Как мы увидим, Гитлер впоследствии узнал, что его директивы относительно экономической независимости партийных функционеров в Третьем рейхе не были исполнены на практике.

10 декабря 1940 г. Гитлер вновь критиковал возникающее через членство в наблюдательных советах переплетение политики и экономики. «Это безобразие, однако у нас мы его устранили. Ведь это было только сокрытие доходов, ничего больше. И прежде всего это было средство подкупа. Поскольку господа депутаты являются членами наблюдательных советов. У нас было так же. Мы это устранили. Ни один депутат не имеет права быть членом наблюдательного совета, разве что бесплатно. Какая-либо оплата исключена, исключена в любой форме»[1108].

В конце предыдущего раздела мы цитировали одну из застольных бесед, в которой Гитлер называет приоритет государственных интересов перед частными важнейшим принципом. Во время этой беседы он пояснил: «Государство только тогда может принимать решения в соответствии с потребностями общего высшего интереса, а руководство государства только тогда пользуется абсолютным авторитетом, когда из него выйдут все те, кто связаны тем, что в какой-то форме принадлежат к какому-нибудь хозяйственному предприятию или близки ему (что уже имеет место, если в их капитале есть частные акции). Каждый должен быть поставлен перед альтернативой и решить, откажется он от этого и останется на государственной службе или хочет выйти в отставку. Возможность чисто спекулятивной деятельности должна быть полностью исключена для членов государственного руководства. Ценности они могут вложить в земельные участки или в государственные ценные бумаги, поскольку их имущество будет связно с существованием государства. <…> Это касается всех мужчин, которые сидят в рейхстаге, находятся на государственной службе или в вермахте или входят в руководящий состав партии. Они должны быть полностью отсоединены от этих экономических интересов. Мы видим, куда это ведет, если при