своей «Второй книге» Гитлер также отстаивал тезис о вторичной роли экономики: «Опасность экономической деятельности в исключительном смысле заключается для народа в том, что он слишком легко начинает верить в то, что его судьбу можно окончательно определить экономикой, так что последняя, таким образом, перемещается с чисто вторичного места на первичное и начинает наконец рассматриваться как государствообразующая и лишает народ тех добродетелей и свойств, которые только и могут сохранять народы и государства на этой Земле»[1084].

9 ноября 1928 г. Гитлер критиковал «германского предпринимателя», который полагал, что может снова поднять Германию «экономической манипуляцией. Мы же видели, куда это ведет. Здесь, в этом зале[1085], однажды пытались изменить германскую историю, и, когда эта попытка не удалась, встала германская экономика и закричала: вообще не политика вновь поднимет Германию наверх, экономика сделает это. Где они, эти тогдашние крикуны? И когда в этом зале, здесь, в 1925 г. национал-социалистическое движение было основано во второй раз, та же экономика опять встала и заявила, вы только мешаете восстановлению Германии, экономика будет санировать Германию и вновь приведет ее наверх. Где сегодня эти гениальные специалисты по экономической политике? Сейчас мы опять так прекрасно можем наблюдать восстановление Германии с помощью экономики»[1086].

В речи 30 ноября 1928 г. обнаруживается причина, приведшая Гитлера к мнению о «вторичной роли экономики». Преувеличение значения экономики скорее разрывает народ, чем сплачивает его, поскольку в экономике неизбежно всегда существуют противоречащие друг другу интересы отдельных слоев. Поэтому экономика совершенно непригодна в качестве общей платформы и тем самым основы для построения государства: «На экономических конгрессах говорят, что будущее нашего народа лежит на экономике [sic!] и в ней, и это смешно по многим причинам. Самые существенные, во-первых: сама экономика явление вторичное, а не первичное. Экономика не строит государства, это политическая сила строит государства. Никогда экономика не сможет заменить политическую силу, а если у народа нет политической силы, то его экономика рушится сама по себе. Экономика скорее обременяет, чем строит. Вы видите сегодня многих немцев, особенно в буржуазных слоях, которые всегда говорят, что экономика спаяет наш народ. Нет, экономика — это фактор, который скорее разрывает народ. У народа есть политические идеалы. Но если народ, напротив, растворяется в экономике, экономика разорвет народ, потому что в нашей экономике постоянно противостоят друг другу работодатель и наемный работник. То же и в так называемой коммунистической экономике. <…> Если люди смотрят только на экономику, обнаружится ее разрывающая тенденция»[1087].

Ту же идею Гитлер развивал 7 декабря 1928 г. на собрании НСДАП: «Реальное развитие, которое мы наблюдаем вот уже девять лет, у него в качестве высших понятий прибыль, доход, дививденд, заработная плата, рабочее время, экспорт, импорт, короче говоря, сплошь вещи, которые должны разобщать людей, а свести их вместе не могут. Как только республика решилась отказаться от продолжения старых традиций национальной чести и т. д., в тот же самый момент она уже отдалась самому беззастенчивому духу наживы со всеми его роковыми последствиями. Мы это с тех пор видим сверху донизу. Повсюду вы можете сегодня увидеть: «Понятие „идеал“ стало прямо-таки чем-то смешным. Миллионы людей насмехаются над тем, кто хотя бы произнесет это слово. Но правые мастера республики вовсе забывают, что, убив последний идеал, они устранили последнюю силу, которая могла бы определить людей к тому, чтобы выполнять какую-нибудь обязанность, делать какую-нибудь работу из каких-то высоких соображений, а не из эгоизма. Они тем самым начали преобразовывать республику в своего рода кооператив по добыче и сбыту. Они сами начали доводить дело до того, что в этом государстве правят исключительно деловые интересы и общепринятым стало выражение: „Экономика выстроит государство и будет определять его суть“. Это привело к тому, что нация разлетелась на две половины, каждая из которых использует это выражение для себя: промышленник, работодатель на одной стороне, наемный работник, рабочий ручного труда на другой…»[1088]

Следовательно, Гитлер выступает против того, чтобы политику государства определяли в первую очередь экономические интересы, и указывает на неизбежное следствие углубления классовых различий, как только экономика объявляется не вторичной, а первичной силой. В идеологии, объявляющей первичными экономические интересы, он видел причину классового раскола и в конечном итоге внутреннего разложения общественного порядка. «Если сегодня предприниматель думает лишь экономически, то его мысли направлены на прибыль, в противоположность мысли наемного работника о повышении заработной платы. Долго ли коротко ли, если начинают думать больше экономически, то народ начинает распадаться не то что на два, а медленно на бесчисленные классы»[1089].

Уже старая империя, заявил Гитлер 6 марта 1929 г., была без остатка одержима «идеей рентабельности». Вплоть до самых верхов государства правили понятия «экономическое преимущество, рентабельность, процветание». Но со времен войны все рассматривается только с одной точки зрения: «Можно ли еще совершать сделки при таком положении вещей? Если да, то это положение не так плохо. Почему должно быть плохим положение, при котором еще можно совершать сделки? Эта мысль, господствовавшая во всей политике еще до войны, пока еще можно получать прибыль и совершать сделки, пока чисто экономически еще можно чего-то добиться, эта мысль стала сегодня доминирующей. <…> Но еще и во время краха еще можно совершать сделки! Почему тогда крах вообще плох, если еще можно совершать сделки. <…> Экономика — это всё, подъем экономики — это всё. Вот мысли, которые правят народом»[1090].

Мнение Гитлера о «вторичной роли экономики» является выражением критики общества и формы государственного устройства, в которой доминируют в конечном счете экономические интересы. «Народ стоит во главе, экономика есть служанка народа, а капитал есть слуга экономики, а не наоборот»[1091], — заявил он 29 ноября 1929 г.

Определяющим в процессе принятия политических решений должны быть не экономические интересы, а, наоборот, экономика должна была подчиняться политике. Это, конечно, не имеет ничего общего с «низкой оценкой экономики». Речь идет лишь об определении места и функций экономики в общих рамках общественной и политической системы. Гитлер не недооценивал значение экономики, а хотел разорвать и развернуть признанную им вредной функциональную связь. Не политика должна теперь быть функцией экономики, а экономика должна была стать функцией политики.

Поэтому Гитлер критиковал и влияние экономических союзов на политику. Так, например, он писал 26 апреля 1930 г. в «Иллюстрированном наблюдателе»: «Чем больше группы экономических интересов вгрызаются в наши политические партии, тем невозможнее становится рассчитанная на продолжительное время сплоченная операция. Особенно плохо это тогда, когда в довершение всего влияние на политическое руководство приобретают союзы, мышление которых является в