ними. Попытка сформулировать догму на основе экономических методов предпринималась многими с тем основательным усердием, которое, что поделаешь, отличает немецкого ученого, и в качестве экономической науки была поднята до уровня учебного предмета. И только по установлениям этой экономической теории Германия была, несомненно, обречена на гибель. В соответствии с природой всех догматиков они самым решительным образом защищаются от новой догмы, т. е. от нового вывода, от которого потом отмахиваются как от теории. Уже 18 лет мы можем наблюдать восхитительный спектакль о том, как наши научные догматики на практике опровергаются почти во всех сферах жизни, но тем не менее отвергают и проклинают тех, кто на практике преодолел экономическое крушение, как представителей чуждых им и, следовательно, ложных теорий»[1054].

Критика Гитлером экономической науки, по сути, направлена против догматизации определенных тезисов и против неадекватного — по его мнению — перенесения старых методов на новые проблемы и постановку новых вопросов. С точки зрения Гитлера, принципиально новые проблемы быстро меняющегося современного индустриального общества требуют и новых, иногда неортодоксальных, ответов. Экономическую науку он упрекал в том, что она переносит определенные ответы, которые в более ранний момент могли быть правильными и адекватными, на новые вопросы и ситуации.

В речи о национал-социалистической экономической политике перед строителями в Берхтесгадене 20 мая 1937 г. он заявил: «Я не хотел бы вам говорить, что на место этих экономических теорий других я ставлю национал-социалистическую экономическую теорию. Я хотел бы вообще избежать слова „теория“, я хотел бы даже сказать, то, о чем я вам сегодня рассказываю, это вообще не теория. Потому что если я в экономических вещах признаю какую-то догму, то это единственная догма, что в этой области нет никаких догм, что здесь вообще нет никакой теории, а здесь есть только знания. Моя заслуга и заслуга национал-социалистического движения как таковая — это то, что мы собрали эти выводы, представили в нашей программе и осуществили в нашей практической реальности»[1055].

Критика Гитлером экономической науки была для него прежде всего средством, чтобы преуменьшить значение всех якобы закрепившихся и общепринятых истин и, таким образом, создать идеологическую предпосылку для революционизации экономического порядка, к которой он стремился. Гитлер осознавал, что сможет перестроить существующий экономический порядок, если принципиально избежит критики со стороны экономической науки и поставит под вопрос ее учения целиком.

Одним из этих учений было учение о золотом обеспечении валюты, которое Гитлер отрицал. В речи в рейхстаге 30 января 1939 г. Гитлер насмехался над экономической наукой: «Немецкий народ был не только излечен эффективностью политики репараций от многих иллюзий, но и освобожден от многочисленных экономических идеологий и прямо-таки теологически освященных взглядов на финансы. Мы улыбаемся сегодня над временем, в котором наши экономисты на полном серьезе придерживались мнения, что ценность валюты определяется золотыми и валютными запасами, лежащими в сейфах государственных банков, и, главное, ими же и гарантируется. Мы, вместо этого, научились понимать, что ценность валюты заключена в производственной мощи народа, что валюту держит и даже повышает ее ценность растущий объем производства, в то время как падающее производство рано или поздно неизбежно должно привести к девальвации валюты. Так национал-социалистическое государство в то время, когда финансовые и экономические теологи предрекали нам крах раз в квартал или в полгода, стабилизировало ценность нашей валюты, невероятно увеличив производство. Между растущим германским производством и находящимися в обороте деньгами было установлено естественное соотношение»[1056].

Во время беседы Гитлера с бывшим американским послом в Брюсселе Кьюдахи 23 мая 1941 г. последний выразил свое восхищение ясностью и дальновидностью, с которыми Гитлер решает экономические проблемы. Если бы у американских банкиров была хоть часть такого понимания, сказал Кьюдахи, дело не дошло бы до экономического кризиса в Соединенных Штатах. Он боится, ответил охотно принявший эту похвалу Гитлер, «что ему через 20 или 30 лет так же не избежать похвалы в качестве образцового экономиста от тех профессоров экономики, которые до сих пор боролись с его экономическими воззрениями»[1057].

Гитлер полагал, что экономическая наука искусственно усложняет сами по себе простые экономические феномены. Сам он считал себя «великим упростителем», приводящим вещи снова к простому знаменателю. «Все эти вещи естественны и просты, только нельзя подпускать к ним еврея», — заметил он в одной из застольных бесед. «Основа еврейской коммерческой политики заключается в том, чтобы сделать нормальную коммерцию непонятной для нормального ума. Прежде всего, люди трепещут перед мудростью экономиста. Если кто-то так не делает, то говорят, что он не образован, ему не хватает высшего знания. На самом деле эти понятия создают, чтобы люди ничего не понимали. Сегодня миллионам людей эти точки зрения вошли в плоть и кровь. Только профессора не сообразили, что стоимость денег зависит от объема товаров, стоящих за деньгами. Я однажды собрал рабочих в зале на Оберзальцберге, чтобы прочесть им лекцию о деньгах; я сорвал бурные аплодисменты, люди поняли это так. Деньги — это всего лишь вопрос производства бумаги; а вот смогут ли рабочие произвести настолько больше, когда поступит новая бумага? Если они сделают не больше, чем раньше, тогда за много денег они смогут купить не больше, чем раньше за мало. Но эта теория никогда не стала бы достойной темой для диссертации. Пришлось бы писать о торговле бутылками, с трудно понимаемыми понятиями и сложными ходами мыслей!»[1058]

Этот дар Гитлера упрощать сложные феномены был признан даже Шахтом: «Гитлер был гением находчивости. Для сложнейших ситуаций он часто умел находить решения, которые были невероятно простыми, но которые другим не приходили в голову. <…> Его решения зачастую были жестокими, но почти всегда действенными»[1059]. Сам Гитлер хвалился способностью приводить вещи снова к простому знаменателю. 21 февраля 1936 г. он, например, сказал в интервью французскому журналисту Бертрану де Жувенелю: «Я открою Вам тайну, что меня вознесло на эту позицию. Наши проблемы казались сложными. Немецкий народ не знал, что с ними делать. При таких обстоятельствах предпочитали передать их профессиональным политикам. Однако я упростил проблемы и свел их к простой формуле. Масса увидела это и пошла за иной»[1060].

Сложные теории экономической науки, которые, по мнению Гитлера, не могут предложить практичные решения современных экономических проблем, он рассматривал лишь как помеху для позитивного экономического развития. 12 ноября 1941 г. он сказал в завершение длинного монолога об экономических проблемах: «Континент оживает. Нам нужно только на ближайшие десять лет запереть все университетские кафедры по экономике!»[1061]

В застольных беседах Гитлер по разным поводам выражал презрение к экономической науке. 2