– К тому же, – дядя отвлек ее от раздумий, – доказательство того, что Рэндалл стал наилучшей партией для тебя, я вижу на твоем пальце. Неужели камни души вновь замерцали? – Он с тоской посмотрел на свой перстень, в камне которого была скована глухая чернота. – Я очень люблю Арию, но наши перстни так и не ожили.

– Дядя, отчего перстни начинают мерцать? Я всегда думала, что это сказки. А теперь вот… – Она протянула ладонь, чтобы Дайн мог лучше рассмотреть камни.

– Мы тоже всегда считали, что это просто легенды нашего народа. Говорят, они загорались синим светом, если души супругов становились единым целым.

Слова дяди удивили ее.

Единение. Именно это случилось с душами Авроры и Рэндалла. Мог ли ритуал арденийцев быть как-то связан с камнями души северян? Эти два народа жили на разных концах континента.

Она хотела расспросить дядю подробнее, но тот прервал ее:

– А теперь, Аврора, тебе нужно торопиться в свои покои. Скоро мне предстоит встреча с посланцем принца Артура, он не должен тебя увидеть.

Аврора кивнула и направилась к себе.

Следующие три дня Аврора проводила в покоях. Дирк, Кай и Кир постоянно навещали ее. Несколько раз приходил дядя, а в один из вечеров заглянул Ян. Медленно, кирпичик за кирпичиком, Аврора выстраивала мостик, соединяющий ее с семьей. И только с тетушкой отношения пока не ладились. Но Аврора ее не винила и не торопила. Она понимала, что ей было сложнее всего. Узнать такую грязь про своего первенца… Такого Аврора не пожелала бы даже врагу.

Когда посланцы Артура отбыли из Колдхейма, она смогла дышать свободнее, но продолжала вести затворнический образ жизни, чтобы до Артура раньше времени не дошли слухи о ее визите на Север.

Закария тоже приходил к ней каждый день.

Он привел в замок сестру Тины, чему Аврора крайне удивилась. В тот же день к царю Дайну заявился Стир Эйнар с переломанной рукой. Он потребовал наказать Закарию и вернуть ему младшую дочь. Дядя же позволил все решать бывшему адепту. Закария доходчиво объяснил старому лекарю, что если тот сунется в замок еще раз или вздумает трепать языком про покойного царевича или царя Дайна, то он сломает ему вторую руку и проколет язык так, что Стир навсегда лишится возможности говорить. Больше он не приходил.

Через неделю Аврора в сопровождении Кая – нового царя Севера и его ближайшего советника Дирка – отправилась на Запад, в Аталас.

Их ждал Великий Совет.

Ее ждал Рэндалл.

Глава 35

Тристан провел в Аталасе уже пять дней. Близился Великий Совет, и он все свободное время посвящал подготовке к похищению отца. Благодаря сведениям Адалины стало известно, что отца держат в старом особняке на окраине Аталаса. В качестве охраны там разместили небольшой отряд из восьми человек, а бывшему королю Юга прислуживали трое человек. В этом угадывался почерк Артура – Аврора содержалась в точно таких же условиях: неприметный дом в пустынном месте, маленький отряд караульных да пара слуг. Вот только Рэндалла от Авроры отделяли километры голых полей и лес, охраняемый элитными воинами, а Алана стерегли не так усердно, потому что его никто не искал. Для всех остальных он просто доживал старость в отдаленном фамильном поместье в Сайлентвуде.

Адалина также поведала, что Алан был в ясном уме, но ослаблен действием снадобий, из-за которых почти постоянно спал. Это тревожило Тристана. Снотворные пагубно влияли на сознание и могли свести с ума в любой момент. Ему оставалось надеяться, что во время Совета отец отличит реальность от сна и сохранит здравый рассудок.

Тристан должен был выкрасть отца из особняка, не поднимая шума, чтобы весть о пропаже не дошла до Стефана и Артура. А это значило, что похищение или, вернее сказать, освобождение должно состояться прямо в день Совета.

В течение дня Тристан играл роль гостя Изумрудного замка: посещал званые обеды в домах вельмож, коротал часы в компании знатных девушек, которых прочили ему в невесты расчетливые родители, и проводил время с королем Стефаном в беседах о политике. Иногда к ним присоединялась Адалина. Она вела себя, как и при первой встрече во время официального приема, – вульгарно и легкомысленно. Порой он ловил на себе ее проницательный взгляд, от которого его мучила странная жажда. Но ни один напиток не мог ее утолить. Они больше не встречались наедине, но Тристан думал о ней. Размышлял, что случилось в ее семье, раз она стала пленницей Стефана, почему не смогла отказать ему и сбежать из королевства сама. Почему вынуждена играть роль дешевой шлюхи, когда с таким знатным происхождением и приличным наследством могла стать кем пожелает.

Тристан с трудом выкинул ненужные мысли из головы. Он выполнит свою часть сделки и поможет ей сбежать, а потом их пути разойдутся навсегда. Этим он займется позже, но пока в приоритете было освобождение отца. Он ночами напролет изучал схему особняка, все входы и выходы, окна, двери, количество комнат, расположение самого дома.

Однажды под покровом ночи Тристан отправился на окраину города в самый злачный район. По дороге он заглянул в таверну, где работали его люди, и сменил богатый наряд аристократа на обноски моряка, а длинные волосы спрятал под черным платком, повязав его на затылке так, как делали матросы пиратского судна. Бриллиантовую серьгу в виде кинжала заменил на стальное колечко, а глаза подкрасил сурьмой. Переодевания были неотъемлемой частью его деятельности в гильдии. Мало кто знал, что под личиной бывалого моряка, хамоватого торговца или болтливого прислужника из трактира скрывался южный принц и глава «Черной розы».

Тристан всегда носил маски. Во всех смыслах.

После этого он отправился в таверну, где разливали самое гадкое пойло, какое ему доводилось пить, но здесь завсегдатаем был один из его подчиненных. Именно его помощь требовалась Тристану. Его звали Корнелиус, и он был самым ловким и проворным домушником на Западе. Он мог помочь освободить отца.

– Корнелиус, здоро́во, старина!

Тристан махнул рукой щуплому низкорослому мужчине, сидевшему в самом углу полутемного душного помещения, заполненного посетителями. Он выдвинул громоздкий стул, и тот проехался по деревянному полу с мерзким скрипом. Тристан сел на него, задрав ноги на стол, и слегка оттолкнулся так, что передние ножки стула зависли в воздухе.

– И тебе не хворать, Орен. – Корнелиус отсалютовал