***

— Но я правда люблю твою дочь! — после долгого неразбочивого бормотания по пути в дом Медвежьего Вождя, наконец чётко выпалил Фаиновэ. — Я понял, что мой отец никогда не позволит мне жениться на девушке из рода Лайквэнди, потому что возненавидел вас за неподчинение!

— Ты понимаешь, что говоришь сейчас? — спросил хозяин дома, косясь на своего сына и воинов. — Если это правда, твой отец обречён, а если нет, значит, ты достоин только смерти за клевету.

— Лорд Каленовэ и так обречён, — потупил взгляд побледневший эльф, — думаете, я не понимаю?

— У корабелов есть поговорка про умных зверьков, которые первыми замечают течь в трюме, — улыбнулся вождь, — однако хищники, как правило, ещё умнее. Повтори ещё раз, зачем ты пришёл, и что сподвигло тебя сделать это именно сейчас.

— Послушай, вождь, — сложил ладони, словно для мольбы, Фаиновэ, — я давно полюбил Лиелос, я хотел жениться на ней, но не решался подойти! А потом поговорил с отцом о его дальнейших планах и понял: мне никогда не получить благословения! И пришёл тайно.

— И что же за дальнейшие планы у лорда Каленовэ? — Медвежий Вождь по-прежнему улыбался, но встречаться с ним взглядом было страшно.

— Он хочет наказать виновных. Каленуиль и Линдиэль писали в Невраст, однако лорд Кирдан никому ничего толком не ответил, и мой отец решил, что будет действовать так, как сам считает правильным. Но я не хочу идти против Лайквэнди! Я люблю Лиелос!

— Ты понимаешь, что если лорд Каленовэ решит задействовать воинов, мы ответим тем же? Ты понимаешь, что даже если никто из нас не захочет убийств, случайно выпущенная стрела может оказаться роковой для любого члена твоей семьи? Ты пришёл сюда, рассчитывая спастись от нашего гнева, прикрываясь любовью?

— Нет!

— Тебя не пугает то, что ты станешь предателем для собственной семьи?

Фаиновэ посмотрел на вождя, сидевшего за длинным столом напротив окна, на его сына, на стражу… Именно сейчас юный лорд подумал о том, что стоит спиной к легко открывающимся ставням, откуда в затылок может вонзиться стрела. От страха закружилась голова, к горлу подступила тошнота.

— А что сделали они, чтобы их не предавали?! — воскликнул юный лорд. — Мне всю жизнь твердили, будто все вокруг неправы, но ведь я не дурак!

Лайквэнди рассмеялись.

— Хорошо, — сказал Медвежий Вождь, — мне всё понятно. Ты пришёл ко мне ради любви Лиелос, и я прямо сейчас устрою вам свидание. Конечно, за вами будет наблюдать стража, чтобы обеспечить безопасность моей дочери, поэтому не надейся этой же ночью сделать деву женой. После вашего свидания я поговорю с Лиелос, а завтра ты пойдёшь на совет, который устраивает лорд Каленовэ. Пойдёшь, как один из Лайквэнди и будешь представлять наши интересы.

— Я согласен! — обрадовался синюшно-белый юный лорд, покачиваясь.

— Присядь, — вождь указал на один из свободных стульев, сплетённых из ивовых прутьев, — и послушай внимательно. Завтра будет не совсем совет. Мы все понимаем, что лорд Каленовэ не согласится с нашими условиями по-хорошему, и мы приняли решение действовать на опережение. Поэтому повторяю вопрос снова: ты готов идти против собственной семьи?

Фаиновэ кивнул. Казалось, юный эльф сейчас лишится чувств, поэтому ему дали воды и протёрли лоб влажной тканью.

— Хорошо, — сказал хозяин дома, видя, как лицо сына Каленовэ приобретает более-менее здоровый цвет, — проводите его в беседку около ручья, а Лиелос приведите ко мне. Поговорю с дочерью, а после состоится свидание. Если Лиелос любит Фаиновэ, пусть следует за ним.

***

Лес ещё никогда не казался настолько живым, мыслящим и страшным. Мороз, хоть и не сильный, пробирал до костей, а понимание, что вокруг в деревьях прячутся вооружённые Лайквэнди, снова заставляло чувствовать дурноту.

Понимая, что не может сидеть на одном месте, Фаиновэ начал ходить вокруг беседки, смотря то на замёрзший ручей, то на протоптанную собственными следами дорожку. Поднять глаза на деревья не хватало смелости.

— Привет, — прозвучал голос Лиелос совсем рядом. — Ты так неожиданно появился. Честно говоря, — дева опустила глаза, — я не знаю, что делать в таких случаях.

Фаиновэ посмотрел на эльфийку: одетая в белые меха дочь вождя была невыносимо мила — румяные щёки, большие зелёные глаза, длинная серовато-песочная коса поверх шубы, нежная улыбка на аккуратных ярких губах…

— Я люблю тебя! — воскликнул юный лорд, падая на колени и хватая Лиелос за спрятанную в пушистой варежке руку. — Люблю! Всегда любил! Скажи, я тебе хотя бы немного нравлюсь?

Дочь вождя отпрянула, осмотрелась.

— Не надо стражу! — подполз на коленях к деве Фаиновэ. — Пойми! Я мечтал о нашей любви, представлял, как будет прекрасна встреча! А потом, когда мой отец начал ссориться с твоим народом, я представлял, как наша любовь остановит вражду, как мы помирим род Новэ Корабела и Оссирианд! Я мечтал, как мы будем любить друг друга, как счастливы вместе! И уверен, что сейчас поступаю правильно.

Лиелос снова отступила, лорд пополз за ней.

— Послушай, если моя любовь угрожает тебе бедой, я готов немедленно уйти! Или завтра стоять за твой народ, как и договорились, просто, если я тебе дорог, ты ведь, наверное, будешь волноваться…

Улыбка девушки превратилась в насмешку.

— Прости! — чуть не заплакал сын Каленовэ. — Я наговорил лишнего! Я люблю тебя! Правда! Скажи, что мне сделать, чтобы ты поверила?

Лиелос отвела взгляд, поджав губы.

— Завтра ты увидишь отца и мать, — тихо произнесла эльфийка. — Что ты им скажешь?

— Я скажу, что люблю тебя! Что не позволю никому разрушить мои мечты!

Пламенная речь вдруг оборвалась, дочь вождя спрятала ладони в пуховых рукавичках в белоснежную муфту.

— Скажи хотя бы, — подползая ближе, выдохнул вместе с паром слова Фаиновэ, — ты будешь ждать меня обратно? Тебе будет интересна моя судьба?

— Безусловно, — мило улыбнулась Лиелос, — в этом можешь не сомневаться. Знаешь, в отличие от тебя, я не бросила дела и не сбежала из дома, поэтому должна вернуться к себе и отдохнуть. Может быть, ещё увидимся, мудрый маленький зверёк.

Больше не сдерживая смех, дочь Медвежьего Вождя дала знак сопровождавшим слугам отвести её домой. Около юного лорда тут же появилась стража, недвусмысленно намекая — уйти, даже ради чьего-либо блага уже не получится — корабль с повреждённым дном давно отплыл и теперь недосягаем для маленького сухопутного грызуна. Придётся продолжать начатое.