Вошли трое слуг, принесли кровать, поставили у стены. Потом — ещё одну, ещё. Через некоторое время появились шкафы и сундуки, тумбочки, тюки с разными вещами, в том числе книгами и рукоделием.

— И теперь мы живём здесь! Ты понимаешь, к чему привёл свой род? Ты опозорил потомков Денетора! Память великого вождя! И ты ещё смел требовать от меня клятв в верности и отречение от детей! Мне стыдно, что я твоя жена, ничтожество!

Каленовэ первое время вздрагивал, когда открывалась дверь, или звучало его имя, потом перестал реагировать и на это. Гаэруиль в конце концов перестала плакать, попросила принести еды, подошла к брату, взяла под руку и села вместе с ним около маленького столика у кровати. Эльфийка задавала вопросы, но Фаиновэ молчал в ответ.

В очередной раз пожаловавшись на судьбу и глупость мужа, Элиан остановилась, глубоко вздохнула и осмотрелась. Лицо исказила злоба от понимания, что проникновенную речь никто давно не слушает, и внезапным затишьем решил воспользоваться сам лорд.

— Думайте, что хотите, — громко произнёс Каленовэ, встав и нависнув над столом, — можете уйти или остаться, но я не позволю лесным дикарям диктовать мне, сыну Избранника Вала Улмо, что мне делать. Я останусь здесь и не признаю над собой ничьей власти. Поверьте, Лайквэнди ничего нам не сделают. Они только пугают, но если мы покажем, что не боимся, бунтари отступят.

— Безумец! — снова набросилась на мужа Элиан. — Ты хочешь, чтобы мы рисковали ради твоих амбиций?!

— Куда вы пойдёте среди зимы? — лорд снова сел за стол.

— В Невраст! — леди стремительно бросилась к мужу и ударила по столу перед ним. — Я не собираюсь быть пленницей здесь! Гаэруиль! Фаиновэ! Мы уезжаем! Да, именно этого ждут от нас Лайквэнди, поэтому не станут препятствовать. Дети! Уезжаем!

Гаэруиль посмотрела на мать, на брата, на отца, снова на мать.

— Я обещала… — выдохнула дева.

— Никого это не волнует! Спасай свою жизнь и честь! — выкрикнула Элиан. — Лучше довериться зиме и дороге, нежели такому отцу и тем, кого он против нас настроил! Ты не понимаешь, да?

— Хорошо, — Гаэруиль встала и потянула за рукав брата. — Ты права, мама. Уезжаем. Но вместе с папой.

— Я остаюсь! — закричал Каленовэ так громко, что Элиан отпрянула и побледнела. — Вы не заставите меня покинуть Семь Рек! Это моя земля! Моя, слышите?!

За дверью засмеялись.

— Убедился? — леди развела руками. — Твои подданные готовы преклонить колени. Наслаждайся властью, а мы уезжаем. Собирайтесь, дети. Попрощайтесь с неудачником-отцом.

***

На лес опустилась морозная ночь. Далеко не первая в одиночестве после очередного дня в пустом зале. Там, за дверью кипела жизнь, порой просачиваясь в затихшее, словно могила, помещение, но ненадолго, и после короткого возрождения снова воцарялось гробовое молчание.

А за окном шёл снег. Снизу слышались голоса эльфов, сверху — птиц. Бесформенные хлопья и резные снежинки медленно опускались на землю, а иногда, подхватываемые ветром, взлетали к низким облакам.

Эта ночь будет для Каленовэ такой же, как многие до неё. А может, станет неповторимой, только для этого придётся совершить нечто, на что никогда не хватит смелости.

По крайней мере, не сегодня.

Гвиндор

Нежно-голубые глаза эльфа критически рассматривали барельефы на сводах пещеры, подсвеченные многочисленными факелами. Старший брат объяснял, как устроена вентиляция в этой части Нарготронда, как работает отвод дыма, чтобы тепло огня оставалось в залах и коридорах, а копоть уходила наружу, и не собиралась струйками дыма, способными выдать местоположение тайного города.

Старший брат рассказывал про водоотводы, защищающие вентиляционные шахты, стоки из самого города и про тайные ходы на случай нападения злобных кровожадных коротышек.

Старший брат охотно делился своими знаниями и умениями, готов был терпеливо обучать любого интересовавшегося, но Гвиндор каждый раз ощущал только резкий протест против даже ненавязчивого напутствия и объяснения — гордость юного лорда задевало всё, что было похоже на указание, даже если говоривший не смотрел свысока и общался на равных.

«Я сам всему научусь! — бросал в лицо доброжелательно настроенным эльфам Гвиндор. — Если что-то не получится, разберусь сам. Может, мне это вовсе без надобности!»

«Слишком гордый юнец», — нередко слышал про себя сын лорда Гуилина и каждый раз мысленно клялся, что однажды все обидчики поплатятся за злые слова.

— Красивый барельеф, — прервал молчание лорд-охотник Индвэ, хлопнув внука по плечу, — но нам пора идти. Предстоящий совет будет очень важным, нельзя опаздывать.

Гвиндор, движением руки дав понять, что его не надо трогать, фыркнул. Юный лорд знал — разговоры предстоят непростые, однако ему хотелось, чтобы именно его подождали все уважаемые в Нарготронде эльфы.

— Барельеф хорош, — снисходительно произнёс Гвиндор. — Но ничто не сравнится с красотой Арды. Ни один мастер не создаст столь дивного пейзажа, как на озере Иврин.

— И чтобы бывать там, надо подчиняться мне, — напомнил дед внуку.

Нехотя согласившись с неопровержимой истиной, второй сын Гуилина поспешил на совет. Если не удалось опоздать, значит, нужно войти в зал раньше того, с кем вместе прибыл.

***

В до нереального огромной пещере на берегу тонкой глубокой речки стоял непрерывный гул, сотканный из множества голосов. Совет ещё не начался, однако многие лорды, от совсем юных до родившихся в Светлом Амане Эпохи Древ или вовсе пробудившихся на берегах Куивиэнэн, уже начали обсуждать особо волновавшие вопросы.

— Я уехал из поселения беорингов, когда король Финдарато отправился в Дортонион, — рассказывал Миньятолос отцу и двоим летописцам, которые должны были подробно записывать всё, что происходило в отсутствие нарготрондского владыки, несмотря даже на тот факт, что Инголдо с большой вероятностью не стал бы читать ни один из составленных томов. — Король Финдарато задержался у смертных, потому что постоянно наваливались проблемы: то наводнение, то засуха, то лес рядом горит, то скотина дохнет… Нашему мудрому милосердному владыке пришлось обучать Младших заранее предугадывать последствия непогоды и собственной глупости. Мастер Гельмир без отдыха работал над проектами плотин, которые в состоянии построить даже Фирьяр.

Гвиндор вошёл в пещеру именно в тот момент, когда упомянули старшего брата, и прекрасное лицо эльфа исказилось гримасой зависти.

— Мы не обязаны тратить столько сил и ресурсов на Фирьяр, — заявил юный сын Гуилина, приблизившись к столу