Бекингем с размаху налетел на стекло и вскрикнул. Там, где он ударился коленом и головой, по зеркалу расходились трещины. Из носа у герцога текла кровь.

–Мортон!– взвыл Бекингем.

Он, шатаясь, отступил от разбитого зеркала. Обернулся, увидел воинов и попытался юркнуть за алую завесу, из-за которой появился вначале.

Дими при появлении Бекингема убрал меч; сейчас он вытащил из-за голенища нож и прицелился для броска.

Бекингем начал раздвигать завесы. За ними была дверь. Нож Дими рассек широкий рукав герцогского халата над правой рукой, едва задев кожу, и пригвоздил ткань к деревянной створке. Бекингем со стоном осел на пол. Под его весом дверь открылась, пригвожденный рукав удерживал руку поднятой.

За дверью Дими различил алхимические реторты. Пахло кислотой и горячим металлом. Запах, как на поле боя, подумал он, и лишь мгновение спустя сообразил, что дело в смраде гниющего мяса.

–Мортон, будь проклят,– бормотал Бекингем, покуда Дими вытаскивал нож из двери и помогал герцогу встать на ноги.– Все это было не ради меня, да?

Он повернулся кДимитрию:

–Скажи Ричарду… пусть крепко держится за свою корону и стережет ее, как Хеймдалль, ибо человек сВостока придет ее забрать.

–Мой господин не король,– ответил Дими больше для любопытных воинов у себя за спиной, чем для герцога.

–Ты не идиот, Дука,– сказал Бекингем со всегдашним грубоватым юмором.– Конечно, он узурпирует власть. Какой еще выбор мы ему оставили?

Два мальчика катали мраморные шарики по полу королевских апартаментов.

–Этот выиграл.

–Нет. Выигрывает шарик, который остановился на белом.

–Это белое.

–Нет. Оно не белое, а серебряное. Нам нужно больше света.

–От света у меня болят глаза, и вообще серебро – это белое.

–Неправда.

–Правда. Ты ничего не смыслишь в геральдике. Ты даже не знал, что фамилия доктора означает серебро.

–Я…

–Смотри.

Король Англии отбросил золотистые волосы с покрасневших глаз и поднялся с полу. Герцог Йоркский встал на колени и оглядел гостей с ног до головы, облизывая губы бледным языком.

Насколько все было бы проще, будь легенды правдой, подумал Грегор. Любой может бросить в огонь летучую мышь, и волков стреляют без жалости. А это двое играющих детей. И если бы довольно было царапнуть серебром и бросить на могилу пригоршню горчичных семян, любой деревенский дурачок мог бы избавить мир от вампиров.

–Здравствуйте, сэр Джеймс,– сказал Эдуард.– А вы кто, сэр?

Грегор положил свой мешок на стол и распустил завязки.

–Это сэр Грегори из Баварии,– ответил за него Тирелл.– Немецкий рыцарь-доктор.

Эдуард сказал:

–Дядя Ричард говорил, что доктору Аргентину пришлось уехать вИталию, но у нас будет новый врач. Это вы?

–Ричард сказал, новым доктором будет дама,– вставил герцог Йоркский.

–Ничего ты не знаешь. Даму-доктора дядя Антони приводил кЛадлоу. Она мне нравилась.

–Это она меня прислала,– ответил Грегор, что было чистой правдой. Доктор Риччи сказала, что устала убивать ему подобных. Устала. Как будто она знает, что такое усталость.

–Кровь принесли? Мы не пили крови уже полтора суток. За окном птички, но мы убили одну, и она оказалась невкусной, и доктор Аргентин сказал, нам ее кровь вредна. И вообще дядя Ричард не разрешил нам выходить во двор, потому что там много людей.

Герцог Йоркский пристальнее вгляделся вГрегора.

–Вы же из нас, да? Совершенный, как доктор Аргентин.

Совершенство – питаться лишь человеческой кровью.

–Да.

–Видишь!– торжествующе воскликнул Йорк.– Что-то я знаю!– Он глянул на Тирелла.– Дядя Ричард прислал вас, чтобы нас покорить, сэр Джеймс? Мы не пили ни из кого, кроме доктора Аргентина, но он обещал, что скоро будут другие.

На лбу уТирелла выступил пот. Грегор подумал, что высокий кожаный воротник и латное оплечье его душат. Палач промолчал, лишь протянул руку в перчатке.

Эдуард сказал:

–Ты первый, брат.

–О нет, ваша светлость.

–Давай-давай.– Эдуард прошептал: «Отведыватель королевской еды!», и оба мальчика рассмеялись.

Эдуард сказал:

–Сэр Джеймс, вы должны знать: кровоточат ли мертвые?

Тирелл ответил:

–Бывает по-разному, милорд… но обычно некоторое время кровоточат.

«Я тебе говорил»,– одними губами шепнул Йорк и шагнул кТиреллу.

–Когда я стану коронованным королем,– сказал Эдуард,– мы будем отдавать кровь повешенных убийц всем голодным. А когда кому-нибудь отрубят голову за измену, это будет только для лордов… Доктор Аргентин сказал, даже вВизантии так не делают.

–Да,– ответил Грегор.– Даже вВизантии так не делается.

–Я его держу, сэр Грегори,– сказал Тирелл.

У Эдуарда расширились глаза.

–Что такое, сэр Джеймс? Отпустите моего брата! Я приказываю. Доктор, заставьте его отпустить Йорка!

Грегор подумал, что, возможно, для такой работы и надо вербовать сельских дурачков; они умеют сосредоточиться на единственной задаче и, если думают про свою смертность, их эта мысль не гнетет.

–Укуси его, брат!

–Тирелл одет в сталь и толстую кожу,– сказал Грегор,– а если укусить меня, это ничего не изменит.

Он крепко схватил Эдуарда за плечо и вытащил скальпель, думая оЦинтии.

Он сказал ей, что она никогда не поймет, какое всесильное наслаждение – пить из другого жизнь, пока она не иссякнет. Ибо он каждое мгновение понимал, что делает сДоменико Манчини. Он всегда боялся, что голод лишит его рассудка, но куда хуже оказалось, что это не так.

–Наверное, мне действительно не понять,– ответила она.– Вот почему я не могу этого сделать, а вы должны. И еще потому, что вы единственный, кто сделает это без ненависти.

И тут она права, подумал Грегор, нанося второй удар. Мальчик у него в руках дернулся и затих. Ненависти не было. Быть может, и впрямь важно, чтобы ее не было.

Иначе для чего он еще жив?

Джон Мортон расхаживал между клубничными плетями, останавливаясь, чтобы отщипнуть засохший лист или поправить проволоку на колышке. Он потянулся в зелень, сорвал ягоду два дюйма в поперечнике, потер ее пальцем и откусил маленький кусочек.

Над ним валили густые хлопья, и за садовой стеной намело на четыре дюйма снега. Ветра не было, однако в нескольких ярдах над головой Мортона хлопья резко поворачивали в сторону. Только в дальнем конце сада падал снег, и тот таял в футе от земли, проливаясь на нее теплым дождем.