Димитрия, подумала она.

–Magnifico![73] Тогда вы можете к ним присоединиться. Места для вас хватит.

Что он хочет сказать? Где хватит места? В могиле?

–Должен признать, там темновато…

Она правой рукой нащупала на столе свою трость.

–Но он будет рад услышать ваш голос.

Ладно, подумала она и сама удивилась своему спокойствию; яутолю ваше вожделение, а потом вы отведете меня кДимитрию, а дальше будет видно.

Грегор сказал, что нужно не больше чашки. Это не слишком ее ослабит, если Аргентин не прольет совсем уж много. Не исключено, что он ее истерзает. И не исключено, что он ее заразит, однако вероятность этого при единичном кормлении не так и велика. Один шанс из одиннадцати, вспомнила Цинтия. Она начала припоминать все статьи по гематофагической анемии, которые когда-либо читала, названия и автора, чтобы перенестись мыслями в другое место; даже утраченная Флоренция была лучше, чем эта комната в лондонской башне.

Аргентин сказал:

–Капитан-грек, вероятно, уже выпит почти насухо… но вы с немцем сможете подраться за остатки.

Он приблизил лицо к ее лицу, надкусил губу. Потекла жидкая кровь. Порченая кровь; верное заражение.

Нет, подумала Цинтия. На это я ни ради кого не пойду.

Она сжала нефритовую рукоять, надавила на металлический ободок. Набалдашник с шестидюймовым стилетом беззвучно отделился от дерева.

Аргентин оскалил зубы, иЦинтия вонзила стилет ему в загривок, левой рукой отталкивая подбородок итальянца, чтобы тот не вонзил в нее зубы.

Он закричал, выпустил ее горло и рухнул на пол – мышцы уже не слушались мозга. Цинтия кое-как слезла со стола и взмахом стилета рассекла Аргентину мантию, рубашку, грудь, пульсирующее сердце.

Это была отвратительная операция, и уЦинтии полились слезы от кощунственности содеянного. Но, рыдая, она обыскала труп и нашла связку ключей.

Она встала, закуталась в плащ, спрятав пятна бледной крови на платье, и отправилась искать замки́ к ключам Аргентина.

Ходить по Тауэру оказалось несложно; людей было много, и все спешили по своим делам. Цинтия просто шла с уверенным видом, словно говоря, что на пути у нее лучше не вставать. Кто-то оставил на столе в коридоре ворох платьев; Цинтия стянула то, что примерно подошло ей по размеру, и переоделась в кладовке, воспользовавшись стенным крюком, чтобы затянуть шнуровку.

Один из ключей был от комнат, где, судя по различным медицинским предметам, жил Аргентин, другие – от чуланов в этих комнатах. Еще один был, видимо, от таких же комнат в другом месте, но их Цинтия не нашла. Вряд ли Дими иГрегора держали под замком в таких комнатах.

Оставался последний ключ, очень большой железный, черный от времени. И значительная часть Тауэра, которую Цинтия еще не осмотрела,– если дверь вообще вТауэре. Узников могли держать в любом лондонском подвале.

Цинтия направилась к выходу, потом остановилась и забросила на плечо медицинскую сумку Аргентина. Впервые за много месяцев она почувствовала, что все нужное при ней.

В коридоре стоял дряхлый привратник, держа протазан под пугающим углом.

Цинтия прошла мимо него. Он ее как будто не заметил. Она сняла с кольца железный ключ и протянула старику.

Тот взял ключ, положил протазан на плечо и без единого слова двинулся по коридору. Цинтия пошла за ним. Они миновали галерею, где по стенам стояли ржавые рыцарские доспехи, и спустились на пять лестничных пролетов. Цинтия поняла, что они уже глубоко под землей.

Там темновато, сказал Аргентин.

Старик высек огонь и зажег фонарь на стене. Цинтия увидела короткий коридор с дверями в обоих концах. Старик сунул ключ в дверь, повернул.

Цинтия больше не могла ждать. Она протиснулась мимо старика в открытую дверь и шагнула в темноту.

–Димитрий? Грегор?

Под ногой было что-то мягкое; Цинтия поняла, что это человек, мертвый. Больше ничего было не разобрать.

–Цинтия?– отозвался слабый голос.

–Да, Димитрий. А это… Грегор?

–Грегор спит,– ответил Димитрий.

Глаза уЦинтии немного привыкли к темноте, и она различила фигуры у дальней стены каземата – смутные серые тени, до которых почти не доставал свет фонаря из коридора.

–Так кто это?

–Некий Доменико Манчини… византийский шпион, который стал никому не нужен. Цинтия… с вами все хорошо?

–Все отлично,– ответила она. Подробности можно будет рассказать позже.– Надо отсюда выбираться. Разбудите Грегора.

Ответом стал долгий свистящий вздох. Воспаление легких, подумала Цинтия. Наверняка оно и убило Манчини.

–Как вы нашли… это место?– спросил Димитрий.

–Доктор Аргентин…

–Спасайтесь,– прохрипел Дими.– Бегите, Цинтия, не медлите.

–Вампир мертв,– ответил Цинтия и тут же подумала: «Только бы Грегор не слышал».– Он сказал, что вы иГрегор здесь. Но он не упомянул третьего.

–Он не знал. Бекингем привел его только… э… не очень давно.

Бекингем, подумала Цинтия. Следующим делом мы разыщем его, и он скажет, где Хивел. Тут до нее дошло, что сказал Дими.

–Но в таком случае… отчего он умер так быстро?

Молчание.

–Дими?

–Он потерял слишком много крови,– слабо ответил Димитрий.

А Грегор спит, подумала Цинтия, и сама удивилась, как может разом испытывать такое омерзение и такую жалость.

Димитрий сказал:

–А потом я воткнул булавку ему в сердце, и сломал ему шею, и перерезал спинной мозг стеклом от его очков. Перед тем как уснуть, Грегор взял с меня обещание, что я проделаю все то же самое с ним до того, как он проснется. А я не смог… просто не смог. Понимаете, Бекингем вместе сМанчини принес нам и другой подарок. Я придушил им Манчини. Он по-прежнему там.

Цинтия потянулась к вороту мертвеца. Там блеснуло серебро и алмазы. С ладони Цинтии ей в лицо смотрела серебряная сова; из-за глубоких теней выражение ее казалось скорбным.

Дими понизил голос до шепота:

–Когда я ее увидел, я подумал… то самое, в чем хотел уверить меня Бекингем. И я не мог потерять вас всех троих.

Ричард Глостер, протектор Англии, сидел в зале совета, уронив голову на руки.

–Герцог Йоркский теперь с королем,– горько проговорил он.– Протектор в своей мудрости силой извлек королевского брата из убежища.

Он ударил обеими руками по подлокотникам кресла.

Димитрий сказал:

–Ричард. Герцог Бекингем и колдун…