–Хорошенько стерегите колдуна, ад и преисподняя!

Ричард сказал:

–Дими, останься.

Когда вышли все, кроме Глостера, Бекингема иДими, Ричард сказал:

–Есть известия оПередире и докторе.

–Какие известия? Они живы?– Дими знал, какой милости попросит следующей, если их нет в живых.

–Мы прочли письмо Манчини. Оно разоблачает весь заговор: Гастингса, Мортона, их присных… даже королева участвовала.– Бекингем помахал листом, который держал в руке.

–А Цинтия? ИХивел?

Бекингем ответил:

–Ваш профессор расшифровал еще не все письмо. Однако они точно упоминаются в связи сУэльсом.

Дими сказал:

–Милорд Ричард…

–Если бы ты не вызвался сам еще раньше, я бы тебе приказал. Возвращайся скорее, брат, и вдобром обществе.– Ричард повернулся кБекингему:– А ктому времени, как ты доберешься до Брекона, тебя утвердят в должности наместника Уэльса. Я добьюсь, чтобы утвердили.

–А все прочие должности Риверса?– с обычной прямотой спросил Бекингем.

–Риверсу они не понадобятся,– сказал Ричард.– Сегодня вечером кТиреллу поскачет гонец.

Бекингем кивнул и улыбнулся широко, но без тени веселья.

–Итак, капитан Дука, идем?

–Охотно, ваша светлость.

Когда Дими иБекингем шли к двери, оставляя Ричарда одного в зале совета, Димитрий остановился и сказал Глостеру:

–Передайте вашей матушке благодарность за тишину ее дома.

Ричард рассеянно кивнул, затем удивленно поднял взгляд. В следующий миг он тряхнул головой, помахал им на прощание и пошел к окну. СТауэрского холма доносились крики.

Димитрий вслед за Бекингемом прошел через двор Тауэра к маленькой дверце вБелую башню.

–Манчини служил Восточной Империи, верно?– спросил Дими.

Бекингем от неожиданности чуть не выронил кольцо с ключами.

–Как вы узнали?

–Я должен был догадаться гораздо, гораздо раньше.– А может быть, и догадался, подумал Дими, но я не хотел быть шпионом.– Мы знали, что замышляется нечто против английской короны, так же давно, как… Мортон.

–Что же именно?– Бекингем открыл дверь, жестом пригласил Димитрия войти.

Внутри со скучающим видом сидели несколько людей Бекингема.

–Мортон ведь состоял при дворе, когда француженка была королевой? Он ее знал?

–Очень близко.

–Тогда, верно, его она и увидела вместо…– Димитрий попытался вспомнить слова Хивела. ИГрегор там тоже был. Внезапно Дими похолодел.– Вы сказали, доктор Аргентин не из их числа, но я уверен, что он среди заговорщиков. В оставшейся части письма, возможно, говорится…

–Нужно быть очень осторожным, читая чужие письма,– изрек герцог и поднял палец.

В тот же миг четверо стражников бросились на Димитрия. Он развернулся, ударил одного локтем, другого коленом, размахнулся кулаком в перчатке и услышал, как треснула кость. К нему кинулись еще двое. Дими отбросил стонущего противника и повернулся.

Бекингем с расстояния в два ярда целил ему в голову из двуствольного пистоля. Дими уже почти бросился на него, невзирая на оружие, но узнал пистоль и понял, что на осечку рассчитывать не приходится. Он дал заломить себе руки за спину.

–Вчера,– любезно проговорил Бекингем,– я видел, что неточное попадание из этого пистоля делает с человеком, который, впрочем, на свое счастье, исцеляется очень быстро. Знаю, это вовсе не рыцарственно, но я всегда был мужланом, как сэр Кей, который управлял домом Артура, пока тот совершал рыцарские подвиги. И помните, капитан, я видел, как вы скрутили лучшего рыцаря в королевстве.

Герцог слегка кивнул, и мир Дими исчез в ослепительно-белой вспышке.

Димитрий не понимал, действительно ли он очнулся и вообще жив ли. Перед глазами было совершенно черно, и он не мог двинуться. Тут заболела голова, и он решил, что не умер: для лимба боль была чересчур сильной, для ада – маловатой.

Возможно, его искалечили и ослепили. Об этом думать было невыносимо. Тут он почувствовал на горле что-то холодное: ледяную человеческую руку. Значит, его положили в могилу, и не одного. Он открыл рот, чтобы вдохнуть, зная, что закричит, если почувствует вкус земли.

Рука трупа сместилась ему на лоб.

–Димитрий.

Голос Грегора. Значит, не могила – никто не рассчитывал бы удержать вампира под землей. И все равно тьма. Тогда, возможно, склеп. И он по-прежнему не мог двинуться.

–Грегор? Вы что-нибудь видите? Где мы?

–В каземате, где-то под лондонским Тауэром. В башне, которую, если не ошибаюсь, зовут Кровавой. Видеть я не могу. Здесь нет окна и вообще никакого света.

Кларенса положили вКровавой башне. А потом замуровали…

–Насколько велик… каземат?

–Точно девять футов шесть дюймов на девять футов два дюйма в английских мерах.

Дими рассмеялся. Это подняло ему настроение, хотя усилило головную боль.

–Откуда вы знаете?

–Последний сустав моего мизинца имеет в длину ровно дюйм. А других занятий у меня не было.

–То есть вы можете двигаться. А я вроде нет.

–Ваши запястья прикованы к стене у вас над головой. Чувствуете стену позади себя?

–Теперь чувствую.

–А это чувствуете?

–Что?

Что-то укололо ему левую руку.

–Ой. Да.

На ногу надавила тяжесть.

–И это тоже.

–Хорошо.

–Когда вас забрали?– спросил Димитрий.

Грегор рассказал про свою встречу с доктором Аргентином.

–Не знаете ли, сильно ему повредили осколки моих пуль?

–Вряд ли.

–Schade[68]. Я надеялся, они разлетятся сильнее… Димитрий, вы же видели этого врача? Вы заметили, что он из таких же, как я?

–Да. Но я… наверное, из-за близкого знакомства с вами я подумал…

–Ясно.– Грегор что-то сказал по-немецки и через мгновение спросил:– А свами как было?

Дими объяснил.

–Гастингс никого не убивал,– сказал Грегор,– и мистрис Шор тоже. Гастингс, не вполне доверяя Манчини, вел тайные переговоры с королевой Елизаветой. Полагаю, Манчини сделался никому не нужен; оттого-то он и писал такие длинные подробные письма.

–Из которых Бекингем взял лишь избранные места.

–Я ему в этом помог,– сказал Грегор. Наступила тишина. Потом он объяснил:– Я организовал расшифрованный текст так, что из него легко было выдернуть куски. Немецкая школа.