это финал».

Этого финала ей и не хватает. Этого финала, то есть ответа, который она не имела мужества дать даже самой себе. И теперь, возможно, этот финал наступил. И он проскакивает перед ее глазами, как последние титры в фильме о любви. Да, надо ему все сказать. Настало время сказать ему, что все было прекрасно, что, даже если актеры уходят со сцены, подмостки жизни остаются свободными и готовы к другим спектаклям, что я желаю ему всего самого лучшего и очень сожалею. Но настал финал. Она закрывает ноутбук. Берет сумку и выбегает из комнаты. Когда сердце приняло решение, у нее хватит мужества пойти другим путем, и нечего больше ждать. Глава восьмидесятая

Дверца машины быстро открывается. Она прыгает на сиденье.

– Я не верил, что ты придешь.

– Ты же знаешь, какая я любопытная.

– Да, но утром в школе ты мне не сказала ни да, ни нет.

– Просто за углом стояли подруги, и я не хотела, чтобы они услышали.

– Молодец. Давай, поехали.

Она начинает говорить. Но говорит слишком много, как это бывает, когда чувствуешь себя не в своей тарелке. Может быть, она совершает ошибку? Но ей очень любопытно. Уже несколько месяцев подряд. И потом, он классный, красивый. И главное – теперь он свободен. Блин, я же ничего плохого не делаю. Он свободен. И к тому же мы просто проедемся. Проедемся, и все тут.

– Приехали.

– Сразу пойдем?

– Конечно. Что нам тут делать. Я там дам тебе послушать.

Они выходят из машины и входят в здание. Лифт спускается на цокольный этаж. Они проходят по темному коридору, мимо стальных дверей гаражей. Он останавливается у предпоследней.

– Это здесь.

Он вставляет ключ и тянет на себя дверь. Свет включается автоматически. Гараж очень большой – в нем поместились бы две машины, – но он пуст. Он полностью переделан в зал для репетиций. Там есть все: инструменты, усилитель, три микрофона.

– Полная звукоизоляция. Я сам сделал. Снаружи ничего не слышно. Даже вибрации нет. Вот здесь я кайфую: сочиняю, исполняю, и никто меня не достает.

– Какой ты молодец, здорово все сделал! А можно микрофон попробовать?

– Нет, сначала ты должна попробовать меня… – Он хватает ее сзади и поворачивает к себе. И целует ее в губы.

А она думает, что, может быть, это неправильно, что ей не стоило сюда приходить, что зря она села в эту машину. Но его руки сбивают ее с толку, по телу пробегает дрожь, и вот их губы слились, вздохи стали нетерпеливыми, ритм учащается… В ее душе звучит какая-то фальшивая нота, чувство вины, которое не может поглотить ни одна звукоизоляция, но Олли думает об этом лишь минуту, а потом отдается течению, которое уносит ее куда-то… Она закрывает глаза. И предпочитает ни о чем не думать.

«…И мне хотелось бы, чтобы по мановению волшебной палочки загоралось утро и не угасало вечером. И чтобы рядом был кто-нибудь, на кого я могла бы смотреть и которому я могла бы говорить все, о чем сейчас пишу». Стоп. Дилетта снова перечитывает текст, который она хочет вставить в свой блог. Она обновляет его каждый вечер. Еще одна мысль. Еще одна фотография Ондэ, слова из песни, цитата из фильма. Отрывок из книги, который надо обязательно запомнить. Дилетта выключает компьютер и ложится в кровать. Этот Филиппо забавный. Вечно торчит у автомата с закусками. Но вообще-то он ничего. Вдруг на телефон приходит сообщение. «Встретимся в 12 ч. в „Аляске“? Собрание Ондэ. Быстрее! И не валяйся в кровати, по крайней мере, пока не начнешь использовать ее по назначению! Олли». Послание в ее духе. Дилетта встает, одевается, ищет кроссовки и так и выходит, как обычно, без всякой косметики, не причесавшись. Это будет длинная ночь, полная неожиданностей.

Дилетта проезжает пьяцца дель Пополо, и вот она на пьяццале Фламинио. Прямо у входа в парк виллы Боргезе. Он освещен и ночью. Странно: даже в такое время суток любители пробежек все так же мелькают по дорожкам. Две девушки, смеясь, несутся на роликах, а мальчишка выделывает пируэты на скейте. Дилетта уже собирается ехать дальше, как вдруг замечает его. И неожиданно ее охватывает радость.

– Привет, мальчик с мюсли! – кричит она ему.

– Дилетта!

– Собственной персоной! А ты что тут делаешь? Глупый вопрос: бегаешь.

– Да, здесь ночью открыто, и я сюда хожу: я играю в баскетбол, надо тренироваться.

– Да ты что? А я в волейбол играю! В общем, мы оба умеем держать мяч в руках! – Она пытается пригладить волосы.

– Тогда, раз ты тоже занимаешься спортом, не хочешь прийти сюда в воскресенье – побегаем вместе? Утром хорошо – прохладно…

Дилетта морщится:

– Ну, не знаю, не думаю…

– Ты предпочитаешь днем? Мне-то все равно, я просто так сказал…

– Нет, я хотела сказать – не думаю, что утром так уж прохладно. Такая жара стоит… надо бы лучше приходить в такое время, как сейчас, или еще позже – в пять утра… но родители не поверят! – Она краснеет. – Да, лучше уж в семь вечера.

Дилетта заводит мотор.

– Тогда до воскресенья? Встретимся здесь?

Дилетта жмет на газ, оборачивается и смотрит на него.

– Договорились! И принеси упаковку мюслей! – И она уезжает.

Филиппо смотрит ей вслед. Как в школе. В воскресенье. Я и она. Здесь в парке. Но он еще не знает, что в воскресенье у входа он никого не встретит.

Глава восемьдесят первая

Ночь. Движение на дорогах небольшое. Флавио неторопливо ведет машину. Кристина внимательно на него смотрит.

– А ты уже был знаком с новой девушкой Алекса?

– Нет, я только знал, что у него кто-то есть.

– И ты знал, что она такая… молоденькая?

– Нет, не знал.

– Даже не представляю, что мог найти такой, как он, в этой девочке? Разве что двадцать лет разницы…

– Я ее не знаю и не могу судить. Но, по-моему, она симпатичная.

– Ты тоже был таким в двадцать лет. Ты был веселый, беззаботный, забавный.

– В двадцать лет нетрудно найти причину для веселья. Тебе кажется, что вся жизнь впереди и ты тысячу раз сможешь ее поменять. Потом ты вырастаешь и понимаешь: это и есть твоя жизнь…

Кристина поворачивается к нему:

– Что ты хочешь сказать? Ты не счастлив в этой своей жизни?

– Я – да. Но если несчастлива ты, то и я не могу быть счастливым.

– Но если