осколками стекла. Вырвала из дверей замки. Завесила окна. В детстве мама колола мне свою кровь. Считала, что так оберегает от «злых духов». Как видишь, на глаза «эскалация».

Он замолчал. Я приобнял себя. История звучала как безумие. Выдержал бы я такую жизнь? Смог бы приходить домой, зная, что родной человек не дружит с головой? От мыслей в груди разлился холод, от внутреннего мороза сжалось сердце.

Александр продолжил бесчувственным голосом:

— Рано или поздно. Или я, или мои дети не выдержат. Мы убьем «безумца» и остальных родственников. Правда о семье Кузнецовых вылезет на поверхность. О нас заговорят по телевизору. Напишут в газетах. В интернете появятся несколько статей. И Чудная семья соберет свое внимание. Она найдет новых носителей, и история повторится. Поэтому я хочу, чтобы город продолжал расти. Потому что Былин привлекают растущие города. В таких много места и зрителей для их сюжетов. Больше декораций. Больше шанс для меня найти Былину сильнее Чудной семейки.

— Но Зверь не хочет этого.

— Зверь — старый параноик! — воскликнул Александр.

Я дернулся. Впервые видел его таким. Раньше он всегда держал себя в руках.

— Он печется о городе больше, чем о Совете. Ему плевать, если один из нас погибнет. Лишь бы Лягушево оставалось цело. В этом и беда с бессмертными существами! Они живут прошлым. Их травмы никогда не заживают. Они не умеют отпускать!

— Зверя что-то травмировало, — повторил я. Слова звучали невероятно.

— Именно! Не знаю, что случилось в прошлом, но с тех пор он бережет Лягушево как золотое яйцо.

Больше мы ни о чем не говорили. Александр направился в свою сторону, а я в свою. В поместье этой женщины. Нужно рассказать Наде о Пляске и предупредить про охоту на нее и на меня. Пускай не выходит за пределы участка. Нет, за пределы дома.

Так безопаснее для нас обоих.

♀♀♀

Новости от Теодора не радовали. Охота. Черти устроили на нас охоту… Этого еще не хватало. Теодор сказал, что завтра Совет решит, что делать с Пляской, и что мне лучше оставаться дома ближайшую неделю. Я не сильно удивилась. И так не выходила за пределы маминого участка без надобности. А когда лесные обитатели начали нашептывать проклятия, и вовсе заперлась в четырех стенах. Благо теперь ангел или заглушал, или пугал их настолько, что они боялись подходить близко к забору. Хоть выспалась.

Теодор ушел, стоило солнцу коснуться горизонта. Небо обыденно оделось в алый, и только облака остались черными. Я завела таймер «мертвой руки» и отправилась в свою комнату.

Дверь поместья захлопнулась за спиной, в ушах до сих пор бродил белый шум — не слышно даже дыхания.

Заскочила в спальню, выключила свет и улеглась в кровать. Не хочу читать на ночь. Со всей этой магической дребеденью сбился режим сна: дольше четырех часов не спала — нервы били тревогу. По той же причине держала под кроватью сумку с крестами, святой водой и хлопушками. Кинжал, который сделал Теодор, занимал почетное место — под подушкой.

Проснулась я в три часа ночи. Доброе утро. Проверила время на телефоне — до таймера «мертвой руки» оставалось достаточно.

Умылась, почистила зубы. Переодеваться не стала. Оставила на себе розовую пижаму. Все равно Теодора не будет до обеда.

Спустилась в библиотеку и взяла книгу о тульпах. За прошлый месяц мы с Теодором прошерстили целую кучу книг, но так и не прочитали хотя бы половину. Мамина коллекция пугала. Будь я книжным червем, прониклась бы ее любовью к бумаге и ненавистью к природе, но увы. Для меня забитые книгами полки выглядели как очередное препятствие, которое нужно преодолеть для выживания. Ни больше, ни меньше.

В шесть часов утра снова завела таймер и вернулась в библиотеку. В прихожей услышала протяжный треск, будто звон будильника или… телефон! Мне звонили!

Отскочила от ковра, пролетела через гостиную и коридор, вбежала в мамин кабинет и подхватила смартфон, что лежал на краю стола. Когда приходит время завести таймер, оставляю телефон в доме, чтобы шумный светлячок не сломал его. Уверена, он такое может.

Нажала на боковую кнопку, и на экране высветилось имя: «Алиса (быыыыдло)». Блядь! Как не вовремя.

Провела пальцем по зеленой трубке, звонок стих. Поднесла телефон к уху, приготовилась к небольшой сценке, к отборному мату и оскорблениям, но из телефона послышалось только:

— Алло?

Я не узнала голос Алисы. Слишком скромно он звучал для нее.

— Алиса? — спросила я.

— Надь, ты в порядке?

— Эм… да? — не зная, что ответить, сказала я. — А ты как?

— Сволота, — выдохнула Алиса. В голосе послышались энергичность и грубость. Так и должна звучать моя подруга. — Что происходит? Ты уехала домой на выходные и не вернулась. Ребята заволновались. Я же говорила, что все нормуль! Это в ее духе — кинуться куда-то и пропасть на пару дней, может, на неделю. Но не на месяц!

— Это сложно объяснить. Ты не поверишь.

— Уж постарайся! Преподам пока нет дела, но скоро сессия. «Терверка» уже сказала, что пустит тебя в аудиторию, если приползешь на коленях.

— Мне нужно какое-то время побыть дома. Решить дела с наследством. Ну ты знаешь, — юлила я. Не хочу втягивать в это Алису. Она заноза в заднице, но заноза с душой. Таких надо беречь. — Мамино завещание, поместье, деньги.

— Ага-ага. Что-то на богатом, — протянула она. А затем прошептала: — С тобой точно все хорошо?

Губы вытянулись в прямую линию. Вокруг сердца обвилась цепь и медленно потянула вниз. Я выдавила ответ, противясь ему всей душой:

— Конечно. Ты же меня знаешь.

Я врала. Лгала и боялась, что однажды друзья догадаются. Найдут несостыковки и распутают паутину, в которой я давно погрязла.

Это началось еще с поступления. На публике я строила из себя боевую даму. Мисс Неуязвимость. Рассказывала удивительные истории. Хвасталась достижениями. Палку не перегибала. Чем ярче ложь, тем легче ее обнаружить. Но каждый раз, когда с моих губ срывалась неправда, внутри все сжималось от ужаса. Они поймут. Они раскроют меня и осмеют. Ведь мои рассказы не стоили и выеденного яйца.

Я врала Теодору без боязни, потому как воспринимала его иначе.