Черепа были подписаны. Какого животного или птицы, а также год смерти хозяина. Они висели на гвоздях. Некоторые пустовали. В особенности внимание привлекал гвоздь с табличкой «человек». Год смерти зачеркнули карандашом не меньше десятка раз.

Полторы недели назад Теодор попросил найти мамин дневник. Ведь все старые люди ведут дневники. Я нехотя согласилась. Тогда я сказала ему, что ничего не нашла. Что мама убрала все документы. Я соврала.

Документы мама хранила в высоком шкафу напротив кровати. Там же, где и одежду. В прошлый раз я нашла завещание Кати и автобиографию Миши в красной спортивной сумке. Необычный выбор. Думала, мама закрыла документы в сейфе или заперла в сундуке и закопала его на заднем дворе.

Уже полторы недели я разбирала ее вещи и прятала самые дорогие в своей спальне. Да, не лучший выбор, но купить сундук или сейф я не могу — боюсь выйти за пределы участка, а заказать доставку на дом — не поймет Теодор.

Сейчас я искала одну книжку. Старший братец все время говорит, что нас назвали в честь героев детской сказки. Ее не было в моей спальне. Значит, мама припрятала ее у себя.

Я сидела на полу. Передо мной лежала красная спортивная сумка, открытая. В ней виднелись пожелтевшие листы в прозрачных мятых файликах. Под ними находились книги и документы в твердом переплете. История болезни Дениса из детской поликлиники. Дневник Миши за второй класс — зачем мама его хранила? Свидетельство о смерти Мирослава Рязанова. О, нашла!

Среди скучных бумаг показалась цветная книжка с яркими картинками на обложке. Два человека стояли плечом к плечу. У одного в руках меч, у другого — посох. Мальчик и девочка. С двух сторон на них наступали злобные черные кляксы с щупальцами и клешнями. Над парочкой героев на всю ширину обложки растягивалось название сказки:

«Приключения Теодора и Авроры».

Глава 19. Музей каменных чудес

Заседание Совета прошло в том же огромном зале с разрисованными стенами, неудобными креслами из веток и покрытым осколками дорогой мебели полом. Было решено встретится с представителем Пляски сегодня.

Я и Александр Кузнецов покинули заседание вместе. Совет направил его со мной для защиты и для надсмотра. После призыва ангела мне доверяли не больше пойманного вора. Думаю, и до призыва мне бы назначили «няньку», а ангел стал удобным поводом.

Мы шли вдоль дороги в едином потоке прохожих. Я чувствовал их взгляды на себе. Они кололи в плечи и в грудь, но тут же соскакивали. Александр шагал молча, нога в ногу со мной. Когда я замедлялся, замедлялся и он. Когда я ускорялся, он равнялся. Перепады скорости не сказывались на нем. Пухлый мужчина в серой жилетке и черной майке дышал ровно и спокойно.

До цели оставалось пятнадцать минут пути. В голову лезли неприятные мысли о скором провале. Вот-вот мы доберемся до выставки. Нас схватят на входе, скрутят и бросят в ржавые клетки. Что с нами будет? Александр, как обычно, расколется на десятки зеркальных осколков, а я останусь там. Один. В заточении.

— Думаю, ты не настоящий, — нарушил я молчание. Так и до сумасшествия недалеко.

— Настоящий, — улыбнулся Александр. — Не бойся, я не распадусь на осколки.

— Я не верю.

Его ладонь упала мне на левое плечо. Он слегка помял ткань толстовки и убрал руку.

— Настоящий, — повторил Александр. — Отправлять на встречу двойников невежливо и опасно. Некоторые Скрытые и мистики расценят это как объявление войны.

— Не сильно обнадежил, — приобнял я себя.

Он лишь пожал плечами.

Вскоре из-под земли выросло высокое здание, которое смотрелось чуждо рядом с серыми прямоугольными многоэтажками. Высокое, желтое, с треугольной крышей, которую поддерживали величественные колонны. На крыше виднелся черный барельеф. На нем застыли кони. Рядом с Лягушево находился Зеленоярск — разделенный рекой город. Во времена Руси там процветало казачество, и эти кони на барельефе служили напоминанием тех времен. Историческим наследием, как назвала их эта женщина.

Вход во Дворец культуры был выше тротуара. По ступенькам поднимались люди: молодые парочки, семьи с детьми, матери и отцы одиночки. Была даже группка из четырех детей. На вид не старше двенадцати лет.

Я по привычке проверил отражение ножа с кровью черта в правом кармане джинсов и сжал до хруста пальцы на левой руке.

— Успокойся, — сказал Александр. — Мы не идем на войну.

Не самые действенные слова. Страх не пройдет, если сказать «успокойся». Тревога не улетучится, а дрожь в коленках не исчезнет. Мои чувства жили своей жизнью. И сейчас чутье вопило об опасности. В прошлый раз вылазка в логово черта закончилась переломом. Я замер в шаге от порабощения. Что, если в этот раз мне не повезет? Что, если я провалюсь и подведу Надю?

Но Александр был далек от моих тревог. Он двинулся вперед. Мы вошли внутрь и направились в павильон Музея каменных чудес. На входе уже толпились люди. Они выстроились в очередь и по двое-трое заходили внутрь. На входе я увидел мужчину в костюме. Он проверял билеты.

— Приготовь билет, — прошептал Александр.

Ситуация до жути напоминала нашу поездку на Автобусе. Не хватало пугающих декораций и чудовищного проверяющего. На подкорках сознания поселилась вера: сейчас мужчина в костюме вывернется наизнанку, выплюнет свой скелет и кучкой органов и мышц поползет к нам. Окружающие расплавятся и расползутся бледной кожей по полу и стенам. Должно быть мне пора к врачу, раз я воображаю такое. Мистицизм не оставит ни одного человека здоровым. Хорошо, что Надя не может им заниматься.

Когда мы с Александром дошли до проверяющего и передали билеты, Александр ткнул меня локтем вбок. Я повернулся к нему и приподнял бровь. Он разочарованно вздохнул, наклонился к мужчине и прошептал:

— Мы из Совета. Пришли к ведущей.

Проверяльщик билетов кротко кивнул и позвал девушку в белой рубашке и офисной черной юбке. На шее у нее болталась карточка с именем, фамилией и отчеством. Но я не успел их рассмотреть. Она скрылась также быстро, как появилась. Растворилась в толпе посетителей.

— Отойдите в сторону, — сказал мужчина.

Девушка явилась спустя пять минут. За ней шла женщина в сером пиджаке и серой юбке. Ее каштановые волосы завивались и доходили до плеч. На слегка загорелом лице виднелись морщинки. Ей было около тридцати-тридцати пяти лет. Когда наши взгляды встретились, уголки