Белые шкафчики над плитой и разделочным столом, черный обеденный стол и стулья, холодильник, что гудел без перерыва. Вроде ничего «кошмарного». Где же мара? Что она задумала?

— Дороговато для тебя, — проскрипел черт.

— Готов взять в долг.

Мастерство мистика определялось: нажитым имуществом и умением обращаться с ценностью. Исходя из первого я был «зеленым новичком». Да и из второго — тоже. Но я стремился исправить это. Простым накопительством много не заработаешь. Все как в жизни. Если положить деньги под проценты в банк, с трудом спасешь их от инфляции. Но если умело обращаться с долгами… Есть шанс разбогатеть быстрее. Скорее всего, об этом и думала эта женщина, когда брала в долг годы жизни. Я снова шагал по ее дорожке, но осторожно. Я не ошибусь на том же месте. Не возьму в долг больше, чем смогу когда-либо отдать. Не закрою для себя путей отступления и уж точно не отверну от себя всех Скрытых в городе. Только медленные и хорошо обдуманные шаги.

— Скаредъ, — протянул черт. — Ты не вернешь мне мою же кровь. Лишь полный глупец возьмет кровь в долг.

— Я не говорил такого, — сказал я и сел за обеденный стол.

Коленки тряслись от ожидания. Мара до сих пор не проявила себя. Что-то не так. Вот-вот из холодильника вылетит приведение, или в темноте коридора разверзнется пасть с сотней острых клыков, или в квартиру ворвутся изувеченные соседи. Надо только подождать. Напугает и отстанет. Как и всегда.

— Взять кровь и отплатить чем-то другим, — предположил черт.

Отлично. Его мысли двигались в верном направлении.

— Предлагаю «силу», — опередил я его. — Ведьма забрала у мары глаза и согласилась оплатить неудобства «силой». Я предлагаю поступить похожим образом.

— У тебя ничего нет.

— Поэтому я сказал про долг.

Черт замолчал. Видимо, обдумывал предложение.

Я же продолжил ощупывать взглядом кухню. Внимательнее всматривался в полости между шкафчиками, мысленно заползал в темные углы, вслушивался в «дыхание квартиры». Каждое помещение жило по-своему, звучало в своей неповторимой манере. Заброшенные дома выли, будто огромный булыжник тащили по каменному полу. Поместье этой женщины скрипело, как старые половицы. Моя квартиры же напоминала оркестр: голоса соседей за стеной, ветер и машины за окном, гул холодильника по ночам и тихий, едва заметный треск электричества в компьютере. Если среди голосов знакомых «инструментов» доносился новый — совершенно неизвестный — значит, постаралась мара. Например, бульканье крови под ногами или хруст костей убитых голубей.

Но сейчас квартира звучала обыденно. Даже пахло затхлостью и пылью, а не кровью и смертью. Я настолько привык к ее ужасам, что их отсутствие натягивало нервы не хуже качественного фильма ужасов.

Она же не сбежала? Нет, как она это сделает?

— Отказываюсь, — сказал черт, и я подпрыгнул на стуле.

— В таком случае, — с моих губ сорвался писк. Я прокашлялся и повторил: — В таком случае это не предложение. Вспомни про клетку на дне ямы.

— И снова угрозы, — хохотнул он. — Благо у тебя хватило ума не заставлять меня признавать нулевой ценность своей же крови.

— Соглашайся, — приказал я.

— Мне нужна свобода, а не «сила».

— У тебя нет выбора. Соглашайся.

— Одно обещание и я отдам столько крови, сколько скажешь.

— А я потеряю карму из-за неравного обмена. Если не согласишься, я… Тот, кто был бы на моем месте, завтра купил бы билеты на автобус из города, нашел лес и закопал тебя там. Соглашайся.

— Ты! Ты не сделаешь этого! Я нужен тебе! Кроме меня, тебе никто не даст волос! Ты слишком осторожен, чтобы выкидывать единственный источник!

Осторожен?

Я фыркнул, сам того не понимая.

— Я призвал ангела, — признался и не поверил в свои же слова. — Сковал его на заднем дворе, а сестра закопала взрывчатку с таймером. Такая вот «мертвая рука» получилась.

Услышь я себя сейчас, когда только приехал в Лягушево, подумал бы, что совсем из ума выжил. Раньше я избегал рискованных ходов, всегда просчитывал пути отступления и шагал медленно, но верно. Призыв ангела можно назвать «скачком в неизвестность». Лишь бы за ней не скрывалась пропасть.

Иного не осталось. Большой риск, большой выигрыш? Так считала эта женщина. Что ж… К сожалению, я согласен с ней.

— Ты выбрал свою участь, — встал я со стула и прошаркал в сторону коридора. Тьма в проходе показалась густой и беспокойной, поэтому не спешил войти в нее.

— Стой! Я… я согласен! Сволочь! Я согласен с предложением!

Уголки губ приподнялись. Я развернулся к обеденному столу, вытащил из правого кармана джинсов отражение серебряного ножа — хотелось бы достать настоящий, но нельзя терять время. Если дать черту время, он, возможно, передумает. Как и учила эта женщина: чтобы сделать жертву внушаемой, выдерните у нее из-под ног опору, заставьте паниковать и беспокоится. Мерзко. Язык опалила горькость, будто выпил стакан желчи. А ноздри заполнил запах гнили. Я подумал о маре, но кухня оставалась «обычной», как и коридор.

— Предлагаю пять капель твоей крови в обмен на «силу». «Сила» пойдет мне в долг, — сказал я и провел лезвие ножа через тонкие прутья клетки.

Сам нож не отпустил, держал его над кругом, чтобы черт не стер часть белой границы. Или не обратился шустрым тараканом и не перебежал по серебру, как по мосту через реку мела. Да, серебро ошпарит его, но отчаяние легко притупляло боль.

— Согласен, — воскликнул черт.

Из клетки послышалось шипение, будто масло попало на раскаленную сковороду. Оно повторилось еще четыре раза.

— Готово!

Я молча вытянул лезвие и увидел на блестящем серебре темно-красный налет. Он оплетал лезвие, как корни дерева. Похоже, кровь застыла за секунду.

— Отлично, — протянул я, рассматривая свое новое оружие против чертей.

С одним закончил. Осталось придумать что-то для Нади.

Отправил нож обратно в правый карман джинсов. Нащупал рукой во тьме переключатель и щелкнул. Тьма в коридоре расступилась под тусклыми лучами ряда ламп. По-прежнему обычный коридор.

Испытывать удачу не хотелось. К черту ожидание.

Глубоко вдохнул. Выдохнул. Вдохнул. Выдохнул. Сердце бешено стучало в груди, виски пульсировали от крови.

Я прошептал еле слышно:

— Мара.

Тишина.

— Мара, — позвал чуть громче и…

— Да, — будто взрыв, громыхнул ее голос над левым ухом.

Резко повернувшись в сторону кухни, увидел ее. На краю обеденного стола