Деймор кивнул своей свите, и через пару мгновений трое оракулов были убиты, в живых осталась только моя прапрабабушка. Она прижала ладони к лицу и упала на колени. Я вскрикнула, не ожидая такой развязки, но остальные даже не шелохнулись.

— Теперь мы в расчёте, — неохотно признал король Мортвуда, — твоя дочь останется жива до тех пор, пока не посмеет выступать против нас.

Ларминский король кивнул, и Деймор с другими вампирами спешно удалились.

— Уберите тела, — приказал монарх, оглядывая поляну.

— Ты чудовище, — еле слышно сказала оракул, всё ещё сидя на земле, — чудовище…

— Возможно, — согласился король, — но это было меньшее из зол. Он убил бы и тебя. Скажи спасибо, что я уговорил его оставить тебе жизнь.

Не дожидаясь ответа и не пытаясь утешить свою дочь, мужчина просто развернулся и ушёл.

Я не верила свои глазам. Победа и соглашение подаются в книгах как нечто героическое, но вместо этого они просто убили этих женщин? Вот уж правда, чудовища они и есть.

— Амелия… — прошептала прапрабабушка.

Мне показалось?

— Амелия, — повторила она и посмотрела мне в глаза.

Нет, не показалось.

— Ты… ты видишь меня?

— Ты в моей памяти. В памяти нашего рода.

— Не понимаю, ты призрак?

Но женщина покачала головой.

— Я воспоминание, — тихо сказала она, — теперь ты видишь, как всё закончилось. А вскоре умру и я. Не дай этому повториться. Пусть все знают, что такую войну не выиграть, расскажи, как было, чтобы память не потерялась в столетиях, восхваляя безумие.

— Я мертва, не уверена, что получится.

— Значит, ты должна жить любой ценой, иначе всё снова повторится, но следующий разлом уничтожит всех. Не дай им забыть. А теперь возвращайся, ты узнала всё, что хотела. Верни людям спокойную жизнь.

— Если смогу.

— Ты сможешь. Ты сильнее, чем ты думаешь. Тем более у тебя есть, за что бороться, а у меня уже нет.

С этими словами меня выкинуло обратно, и я очнулась в кровати с осознанием, что такое путешествие забрало у меня пятеро суток. Кинувшись записывать и зарисовывать увиденное, я всё думала о словах далёкой родственницы. Да, у меня есть, за что бороться. Остались бы ещё на это силы.

Глава 25

Когда Маркус вернулся, я вздохнула с облегчением, не находя себе последние сутки места. Рассказав, что я узнала, я показала свои записи. Прочитав заклинание, он взял перо и что-то написал под моими строками.

— Вот, это обратное заклинание, прочитай и заучи. Тут кроме слов больше ничего не требуется.

— Но магистр при этом убил ту девочку, — напомнила я.

— Это для привязки, он не мог присоединить к тебе её род, не убив. Тут же требуется только отвязать лишнее и всё.

— А оно точно сработает? — взяв в руки листочек, пробежалась я по словам.

— Точно, только не вздумай прочитать это вслух, — предупредил он, — а то отвяжешь рода, и так и мы и останемся с объединенными мирами.

Я испуганно на него посмотрела, даже не подумав об этом. А ведь могла и вслух начать учить! Вдруг внутри появилось странное ощущение, словно кто-то дотрагивается до меня и зовёт.

— Что такое? — заметил вампир мгновенную перемену.

— Я… — качнула я головой, но ощущение опять повторилось, — не уверена, это похоже на зов, но, не пойму… кто…

В голове прояснилось, как только я осознала, что я чувствую.

— Эрик! — воскликнула я, ощущая, как во мне просыпается ненависть, — да как он смеет?!

Вскочив с пола, я начала метаться по комнате, сжимая призрачную голову руками, пытаясь заглушить зов, повторяющийся вновь и вновь. Маркус поймал меня на третьем круге и встряхнул.

— Думай о чём-то другом.

— Я… не могу… он зовёт! — крикнула я, сжав челюсти и зажмурившись.

— Открой глаза и посмотри на меня, — потряс он за плечи, — что бы ты хотела, будь ты человеком? Что-то простое, но недоступное сейчас.

— Не знаю, — заскулила я.

— Подумай ещё раз.

— Я… хочу… пирожок? — сказала я первую всплывшую в голове глупость.

— Какой?

— С яблоками, красными. И с корицей. И чай горячий. И бокал шампанского.

— Зачем тебе шампанское? — поднял Маркус брови.

— Отметить? — неуверенно сказала я, — ну если у нас всё получится.

— Ладно, смешаешь шампанское с чаем и будешь закусывать пирожком, что-то ещё?

Постепенно зов начал отпускать, и я отстранилась от мыслей о брате. Руки дрожали.

— Что ему нужно? — злобно прошипела я, — как он смеет? После всего, что он сделал, он не имеет права ко мне обращаться!

— Не думай об этом. Лучше перескажи мне ещё раз, что ты видела в той памяти.

Сев на кровать напротив него, я повторно рассказала всё, что смогла припомнить.

— Теперь всё ясно, — задумчиво потёр вампир подбородок.

— Что ясно?

— Помнишь дневник отца? Ты не смогла его взять в руки, и на время мы о нём забыли, так вот, твоя прапрабабка не хотела этой войны, её заставили.

— Каким образом?

— У неё был сын, внебрачный конечно, ведь принеся обет, она уже не могла создать семью. Король знал об этом, и сына взяли в плен, заставив её участвовать в ритуале. А после закрытия завесы сына убили, сказав, что она нарушила клятву служения, и сын вообще не должен был появиться на свет.

— Какой кошмар, — охнула я, на время потеряв дар речи от подобной жестокости к своей дочери и внуку. — Так вот почему она сказала, что смысла жить для неё больше нет. Какая подлость… А спустя столько лет меня предает родной брат. История повторяется.

— К сожалению.

— Но откуда это всё узнал твой отец?

— Она предупредила его. Перед тем, как завесу открыли и убили мать. Она надеялась, что он успеет помешать планам и не допустит войны, а взамен просила освободить сына. Но он не успел.

— Сколько сломанных жизней… — я покачала головой, думая, что ведь всего этого можно было избежать. Не объедини они тогда миры, никто не смог бы этого сделать и сейчас. Они бы просто не знали, что такое возможно. И были бы живы родители, сестра… и я.

Жуткое чувство тревоги резануло меня, и я вскочила на ноги.

— Что-то случилось, — прошептала я, — друзьям нужна помощь, что-то происходит!

Тревога нарастала, я ощущала, что произошло что-то ужасное, недопустимое, кто-то пострадал.

— Сними барьер, я должна помочь, — уставилась я на Маркуса.

— Нет.

— Прошу тебя! — взмолилась я, — что-то плохое случилось! Они пострадали!

— Нет! — резко ответил он. — Если я отпущу тебя, и ты ещё хоть раз перейдёшь черту, то не вернешься.