— Не смотри на меня так, — он опёрся на комод и сложил руки на груди, — помнится, ты просила меня оставить тебя тут, ну вот — твоя просьба исполнена.

От возмущения я потеряла дар речи.

— Я… я не это имела ввиду!

Запер в комнате, да ещё и издевается!

— Ты не уточняла, поэтому тебе придётся посидеть тут ещё, ммм, некоторое время.

— Ты опять куда-то уезжаешь? — сощурилась я, предчувствуя недоброе.

— Я и другие главы кланов. Нужно обсудить некоторые вещи с Деймором.

Опять опасность, а я сиди в комнате, а если нападут, то я ничего не смогу сделать? Так не пойдёт! Свои опасения я сразу озвучила.

— Хочу тебе напомнить, что как-то прожил целых триста лет без твоей призрачной опеки, уже проживу ещё недели полторы. А вот ты уехала от меня, и месяца не прошло, как умерла, — с издёвкой произнёс Маркус, а потом посерьёзнел и продолжил, — а теперь очень внимательно послушай меня. Мы кое-как отыскали способ собрать тебе новое тело и даже сохранить его для ритуала, но потом ты должна будешь восстановить завесу и после отвязать от себя остальные три рода. И как это сделать, тебе придется узнать самой.

— Но как?

И тут в памяти всплыли карты и общение с Ирмис…

— Память рода! — И как я сама не догадалась? — Думаешь, я смогу так далеко уйти? Что-то не уверена.

— У тебя примерно недели две на попытки, плюс минус. Я уверен, что ты сможешь. С заклинанием отвязки всё проще, нужно просто вспомнить, что читал магистр, когда убил ту девочку. Сделать инверсию заклинания проще простого.

— Я попробую, — неуверенно кивнула я, сомневаясь, что хоть что-то получится.

— Ещё кое-что.

Я взглянула в глаза вампиру и нашла там тень беспокойства.

— Син уже говорила, что для ритуала ты должна сама убить брата. Об этом легко говорить, когда мы сидим в комнате и рассуждаем теоретически. Но когда ты его увидишь, то можешь выйти из себя, что обернётся катастрофой. Попробуй свыкнуться с мыслью, что скоро вы столкнетесь лицом к лицу, это будет для тебя нелегко, но от этого зависят наши жизни.

Я помолчала, уставившись в пол. Я множество раз представляла себе нашу встречу, думала, какими способами я убью его и что скажу, глядя, как он умирает. Но мысли — это совсем другое. А осознание встречи со своим убийцей, с братом, предавшем семью… я не знаю, как к такому подготовиться.

После моего обещания подумать Маркус обнял меня и удалился, а я решила сразу же приступить к заданию. Вернуться к памяти в день смерти оказалось легко. Стараясь не обращать внимания на ужасные события, я переписала слова на пергамент, но на этом мои успехи закончились. Обратиться к своей памяти оказалось значительно проще, чем к памяти далёкого предка. Так ещё спустя столетия.

Ничего не получилось ни в этот день, ни на следующий. Не достигла я успеха и через неделю, а время стремительно уходило. Не замечая пролетающих часов, я пыталась сконцентрироваться и проникнуть в чужую память, но мысли мои уплывали к Маркусу. Без конца думая, не случилось ли чего, я не могла добиться хоть какого-то результата.

Плюхнувшись на кровать, я недовольно уставилась на потолок и скрестила руки. Мне стало казаться, что вообще ничего никогда не получится. Есть ли варианты ещё узнать прошлое? Такое далёкое — вряд ли… А значит, что я опять всё испорчу! Имею ли я право? Если всё почти готово, а я не достигну успеха, то всё было зря…

Уткнувшись в подушку, я чуть не зарыдала от бессилия. Что я делаю не так? Что-то же не так, раз не получается. А что, если попробовать как с Ирмис? Но только представить портрет, который я видела в книге?

Закрыв глаза, я представила женщину, увиденную в фолианте на странице о родственнице. Я представила её живой, смеющейся, зовущей меня. Я представила её на той поляне в ночи и в снегу. Темнота окружила меня, увлекая за собой, и я окунулась во бездну.

Оказавшись недалеко от кромки леса в окружении раненых солдат, я огляделась. Что это? Где я? Пройдя сквозь людей, я убедилась, что меня никто не замечал. Недалеко виднелись границы лагеря, а около них горели костры, в которых сжигали мёртвые тела. Мимо прошёл магистр в некогда белой мантии с гербовой нашивкой, что-то бормоча себе под нос. В лицо я его не узнавала, но была уверена, что следует идти за ним. И спустя несколько минут мы вышли на небольшую поляну, с которой открывался просто чудовищный вид на бескрайние снежные поля, усеянные мертвецами. Местами багровел снег, тёмными пятнами расползаясь по полю боя. Должно быть, это Долина Праха, но пока ещё без кладбища. Бродя среди могил, я даже не осознавала до конца, сколько в реальности жертв принесла война. И это лишь сражающиеся, а сколько погибло простых людей?

От дурных мыслей меня отвлекла высокая фигура с острыми чертами лица и алыми глазами. В окружении своей свиты Деймор подошёл к магу, отвратительно улыбаясь.

— Ну и где же ваши оракулы?

— Сейчас прибудут, — нервно озираясь, ответил колдун.

И правда, спустя несколько минут на поляну вышли четыре женщины и король Ларминии. В одной из пришедших я узнала свою далёкую родственницу. Она выглядела примерно как и на портрете, но казалась сильно уставшей и больной. Лицо осунулось, и сама женщина больше походила на скелет.

— Не думали же вы, Деймор, что мы нарушим такой высокой ценой полученный союз? — спросил ларминский монарх.

— Ну ведь это вы развязали войну, а я не я, — ощерился вампир, недобрым взглядом окидывая собеседника.

— Мы уже осознали нашу ошибку, о чём мы с вами говорили на подписании соглашения. Предлагаю приступить к ритуалу, и покончим с этим.

Вампир довольно кивнул.

Оракулы тем временем расчертили круг с символами внутри и вдоль линии. Я силилась всё разглядеть и запомнить, не уверенная, что смогу повторить это второй раз. Закончив с кругом, все четверо зашли в него и начали чтение длинного сложного заклинания. Вокруг всё пошло рябью, солнце проглядывало сквозь всполохи, а реальность закручивалась в плотные спирали, расходясь от оракулов во все стороны. Когда они закончили, реальность взорвалась, и волны энергии хлынули во все стороны, возвращая завесу между миром мёртвых и миром живых на место. Яркие лучи солнца почти ослепили людей, столько месяцев не видевших свет. Отовсюду начали раздаваться радостные, но пока ещё неуверенные крики.

Оракулы тяжело