забудь предупредить Кимо. Я окажу всю возможную помощь. – Она ласково коснулась ладонью щеки Ото. – Ты много сделал для будущего Дара. Люди могут этого не понимать, но знай, что я тебе благодарна.

И Ото Крину снова вспомнилось, как он в самый первый раз встретил Джиа и как она наполнила его сердце величием и отвагой. Будущая императрица с самого начала высоко оценила его преданность.

Кастелян поклонился:

– Все, что имеет для меня цену, – это ваше доброе мнение.

* * *

Куни мерил шагами личный зал для приемов. Время от времени он останавливался, чтобы перечитать новое письмо с Туноа, которое держал в дрожащих руках, хотя уже изучил его так, что мог воспроизвести текст по памяти.

– Быть может, Фиро ошибается, – предположила Джиа.

– Допустим, Фиро очень юн, – встала на защиту сына Рисана. – Но герцог Кода весьма осторожен. Он не поддержал бы Фиро, позволив ему выдвинуть такое обвинение, не имея неопровержимых доказательств.

– Тем не менее, – продолжила Джиа. – Подобное обвинение в адрес одного из самых преданных соратников императора – это нечто из ряда вон выходящее.

– Я всегда доверял Тэке, – пробормотал Куни.

– Воистину так, и твое доверие оказалось оправданным. Но доверие – штука хрупкая: подчас воздушный змей обрывает бечеву и устремляется в самостоятельный полет, – сказала Джиа.

– Не следует ли тебе позвать Гин Мадзоти? – задала вопрос Рисана.

– Это может выйти боком, – возразила Джиа. – Если обвинение окажется ложным, то преждевременно нанесенный удар может остудить сердца преданной императору знати.

– Что ты в таком случае предлагаешь? – спросил Куни.

– Если Тэка Кимо действительно снабжает мятежников с Туноа оружием, он должен внимательно следить за нашими действиями. Ты можешь объявить, что совершаешь поездку по Островам, и начать с посещения полуострова Каро, напротив Арулуги. Попроси Тана Каруконо сопровождать тебя с внушительным контингентом императорских сил. Если Кимо невиновен, он ничего не предпримет. А коли и в самом деле замышляет мятеж…

– Старшая сестра, – восхищенно промолвила Рисана. – Ты изобретательна, как Луан Цзиа. Это напоминает один из моих старых трюков с дымом. Кимо увидит мираж, и то, как он себя поведет, откроет нам, что у него на сердце в самом деле.

Куни неохотно кивнул.

* * *

– Вы так еще и не решили? – спросил Кано То, начальник дворцовой стражи Арулуги.

Он и его господин Тэка Кимо сидели посреди озера Тойемотика в небольшой плоскодонке, единственной лодке, отошедшей так далеко от берега. Моросил дождь, туман окутывал сооруженные на сваях дома и подвешенные на тросах платформы города Мюнинга, делая их с подобного расстояния смутно различимыми, словно на акварельном рисунке.

Герцог Тэка Кимо ничего не ответил ему, только осушил кубок. Стоило ожидать, что в кубке находились одна из тысячи разновидностей чая из орхидеи и побегов бамбука, которым славился Арулуги, или дорогое вино с виноградников Фасы. Эти напитки подходили по статусу Кимо, но вместо них он пил дешевый самогон из сорго, столь любимый бедняками Дара.

– Намерения императора не могли быть выражены более ясно, – продолжил Кано.

– У нас осталась еще жареная свинина? – поинтересовался Тэка.

Кано молча открыл корзину, стоявшую у него в ногах, и подложил мяса на тарелку на низком столике между ними. Оба сидели в позе такридо, словно пара бандитов, а вовсе не так, как подобает культурной элите острова, известного своей утонченностью.

По правде говоря, Кимо никогда не чувствовал себя как дома на Арулуги, Прекрасном острове. Он заслужил этот фьеф, захватив его во время войн между императором Рагином и Гегемоном, сражаясь под началом маршала Гин Мадзоти. Но, будучи повелителем, он чувствовал себя здесь как крестьянин, без спросу явившийся в дом богатого господина. Родовитые аристократы Мюнинга кланялись Кимо и обращались к нему с почтением, но он знал, что они перешептываются у него за спиной и смеются над его вульгарными манерами и татуировками на лице, выдающими бывшего каторжника. Да как эти наглецы смеют! Он мог отобрать у них имения или даже убить их всех. Кимо ловил себя на мысли, что ему не о чем поговорить со своими женами, благородными дамами из знатных семей Аму, и все три предпочитают общаться между собой, а не с мужем. Чай из орхидей и побегов бамбука, как и связанные с ним затейливые церемонии, он считал ерундой, а танцы и песни девушек в чайных домах и в герцогском дворце – строгие, величественные и полные туманных намеков на славное прошлое Аму – обычно навевали на него сон.

– Над берегами Арулуги и проливом Аму ежедневно замечают воздушные корабли, а в проливе собирается морской флот, – сказал Кано. – Тан Каруконо стягивает войска на полуостров Каро. Вы понимаете, что это означает?

– Император намеревается совершить поездку по Островам. И вполне естественно, что принимаются определенные меры безопасности, – ответил Кимо. – Оснований для беспокойства нет. Император Рагин – человек честный и порядочный, а поскольку я пресек поставки для Ноды Ми и Дору Солофи, он ничего против меня не предпримет.

Хотя Тэка Кимо являлся самым могущественным человеком на острове и слово его было здесь законом, однако вершить власть в государстве королю было не по душе. Ему нравились блеск сокровищ, сытная еда, компания распутных женщин и шумных мужчин, а вместо этого приходилось выслушивать доклады о налоговой политике и читать императорские указы, где подробно расписывались всякие мелочи. Но теперь он хотя бы вел мирную жизнь, и единственным выходом его энергии служили охотничьи вылазки: за слонами на Экофи или за кабанами на остров Полумесяца. Но министры, пропитанные морализмом Кона Фиджи или воспламенизмом Ги Анджи, постоянно потчевали Кимо нудными лекциями про то, что долг настоящего правителя заключается в том, чтобы заботиться о благосостоянии подданных, а потому не следует тратить время на убийство беззащитных животных.

«Ха, беззащитных! Интересно, доводилось ли им хоть раз сталкиваться с нападающим самцом слона?»

Хвала благословенной и щедрой Тутутике, что при нем есть Кано То, единственный человек, готовый принимать его таким, какой он есть, а не судить и критиковать. Вот почему Кимо всегда прислушивался к его советам.

Теперь он жалел об этом. Кимо никогда не допускал, что Нода Ми и Дору Солофи могут преуспеть в своих безумных замыслах, а потому наотрез отказался присоединиться к ним в восстании против Куни. Он даже подумывал схватить эту парочку и в знак своей преданности отослать их в Пан со связанными за спиной руками.

Но Кано убедил его отпустить мятежников, напирая на то, что эти двое безвредны, а раскрытие заговора на вверенной Кимо территории только усилит контроль за Арулуги со стороны