золотую в лучах заката. Главное, правильно бросить, растолковал он, но больше ни у кого так не получалось. Одну из птичек ловко скогтил городской ястреб и удалился в полном недоумении. Вроде поймал что-то, а есть нельзя. Потом господин Ивар, взяв лютню, долго сплетал сложную балладу. Сам небось на ходу выдумывал. История получалась какая-то не очень весёлая. Вроде он её любит, а она его, милого и прекрасного, почему-то нет. Но младшим было всё равно, лишь бы слушать. Наконец, они угомонились, окончательно забыли про своё горе и незаметно уснули. Эжен помог их уложить, укрыл Матильду и повернулся к Ивару. Тот, как всегда, стоял у окна. Решётки с Висячьей башни все были убраны, а окна с наступлением тепла держали открытыми. Травник с умным видом говорил что-то про свежий воздух и пользу для здоровья, но Эжен был уверен, что ему просто так больше нравится.

Сейчас он глядел на ночную столицу, на тёмный, без единого огня Замковый холм. В сторону дворца, как это ни печально, смотрела задняя стена знаменитого Кумпола, городской тюрьмы, в которую переделали уцелевшие подземелья замка мятежных Ставров. Обломками гнилых зубов торчали разрушенные башни.

Эжен подошёл к нему, стал рядом и сказал глупость:

– Возьми меня с собой.

Вышло угрюмо и злобно, как приказ. Но Ивар понял. Он всегда всё понимал. Эжена накрыло любовью и лаской, медвяным теплом липовецкого полдня. Возьмёт. Точно, возьмёт!

– Нет, – тихо сказал травник.

– Я сильный. Ходить могу долго, не устаю. Я бы тебе помогал. Травки эти все выучу. Вот, я уже знаю, трава череда помогает от ревматизма, зверобой от желудка, душица от простуды.

– Ох, Эжен. Как бы я хотел забрать вас всех. Всех, от его высочества до того пацана, что на Соломенном торгу мелочь по карманам тырит. Может быть, когда-нибудь…

– Но я же не принц! – попытался защититься Эжен. – Из-за меня войны не будет.

– Ты не сирота.

– Я хуже, чем сирота.

– Ты сам знаешь, что это неправда. Я и то, бывает, по ночам маму зову. Только нет её. Нигде нет. А у тебя есть. Детей у родителей отнимать – страшнее уж и ничего придумать нельзя. Про Хаммельнского флейтиста слыхал?

– Так он же там всех утопил, – резонно заметил Эжен.

– У нас рассказывают – просто увёл. Родители ему, видишь ли, не понравились. Нельзя так, Эжен.

Когда луна зашла за Замковый холм, Эжен уже крепко спал и даже во сне выглядел хмурым и упрямым. Тогда травник зажёг тонкую свечку, стянул с шеи бархатный мешочек, высыпал на ладонь рогатые семечки, принялся считать. Считать было особо нечего. Семечек оставалось всего три. Два он отложил, прошептав: «Это на сегодня, третье спрятал в мешочек, приговаривая: это на отъезд». Сунул семечко за щеку, поднял на руки закутанного в одеяло принца и, прошептав: «Ну, в последний раз», шагнул к окну.

Глава 8

Королевский бал удался как никогда. Главным событием было появление юного наследника престола. Через пять минут после его выхода в сопровождении принцессы и его величества все уже шептались, что наследника подменили. Наняли кого-то или просто показывают дорогую механическую куклу. Уж слишком он был совершенен. Алый камзольчик в золотых кружевах сидел безупречно, чёрные блестящие волосы ровно лежали на узких плечах, алые шёлковые чулочки не морщили даже под коленками, чёрные атласные башмачки ловко ступали по гладкому паркету. Представленный королём застывшему в поклоне двору, его высочество приветствовал придворных грациозным наклонением головы. Открыл бал, протанцевав парадный контрданс в паре со своей сестрой. Каждое движение было верхом совершенства, не хуже, чем у любого дворцового щёголя. На второй танец вышел с прелестной до умиления девочкой. Шептались, что это всего лишь дочь прачки, но выглядела она очаровательно и забавно. На почтительные вопросы наследник престола отвечал тонким голосом, но благосклонно и весьма разумно. После танцев прогуливался по залу в сопровождении товарища по играм. Дамам говорил наивные, но остроумные комплименты. Лицо у него при этом было задумчивое, чёрные глаза слегка затуманены, но все отнесли это за счёт понятного волнения.

За успехами своего питомца из тёмного угла за королевским креслом неотрывно наблюдал бледный, как снятое молоко, наставник принца. Заметив, что его высочество, плотно взятый в кольцо ворковавшими придворными дамами, начал дёргать кружево на рукаве и затравленно озираться, наставник тут же отлепился от стены, в два счёта оказался рядом и вывел несчастного из круга колышущихся юбок и порхающих вееров.

– Простите, простите, принца желает видеть его величество.

Дамы щебетали, исподволь разглядывали красавца-наставника, который выглядел странно, если не сказать предосудительно. Камзол саржевый, потёртый, лакеи и то лучше одеты. Волосы разметались, будто после бешеной скачки, на скуле синяк, на точёном носу царапина. Наставник крепко взял принца за руку и повлёк к королю, утомлённо восседавшему в своём кресле. Его величество уныло размышляло о том, что в кабинете ждут непросмотренные бумаги, а спать хочется уже так, что скулы сводит от сдерживаемой зевоты.

Травник склонился к королевскому уху, прошептал едва слышно:

– Ваше величество, больше невозможно. Ребёнок устал.

«Невозможно, – подумал король, – первое разумное замечание за вечер. Жаль, что я не ребёнок», – и кивнул, милостиво разрешая наследнику покинуть зал. К несчастью, не было никого, кто разрешил бы покинуть зал ему самому.

– Надеюсь, вы удовлетворены? – сухо осведомился травник.

– Да. Вполне, – зевнул его величество.

– Помните о своём обещании. Последствия могут быть самые ужасные.

«Как вы все мне надоели. А ты особенно», – подумал король.

– Взаимно, ваше величество. Но вы должны понимать, что я прав.

– Было бы лучше, если бы ты остался, но, принимая во внимание некоторые твои особенности…

– Ваше величество!

– Завтра утром получишь сотню остзейских золотых гульденов и коня.

– Я уже распорядился, – любезно добавил стоящий за королевским креслом Карлус.

– Крыс уводить или оставить?

«Утопить бы тебя вместе с крысами», – мстительно и очень отчётливо подумал король.

– Опрометчивое желание, ваше величество, – прошептал травник. – А что, если мальчику станет хуже? Я навещу его месяца через три.

– Явишься в столицу без позволения, исполню то, о чём подумал, – сохраняя на лице приятнейшую улыбку, отозвался король.

– В случае чего пошлёте за мной в Сенеж. Там знают, где меня искать.

– Как, вы уже уходите?

Её высочество подплыла в компании верной Люсинды, сияя глазами, обнажёнными плечами и бриллиантами.

– Вам не кажется, что вы одеты немного небрежно? Если вы намерены танцевать…

– Я здесь на службе, ваше высочество.

– Но, кажется, ваша служба уже закончилась. Передайте детей Кларе, приведите себя в порядок и возвращайтесь. Отказа я не принимаю.

Травник покосился на короля. Король поморщился. Карлус закатил глаза.

«Спорить с Алисией себе дороже», – подумали оба.

– Не смею противоречить, ваше высочество, – поклонился травник и ушёл в заднюю дверь, одной рукой уводя принца, другой – сонную прачкину дочку в золотом и розовом.

Её высочество принцесса Алисия терзалась как никогда в