— У нее есть дела, если я так говорю.

— Я не против уйти, — вмешиваюсь я. Они оба обратили на меня внимание. — Несмотря на то, что ты думаешь, Вентос, моя цель не в том, чтобы доставить тебе неудобства.

— Нет, твоя цель — убить нас.

— Я не пытаюсь никого из вас убить. — По крайней мере, уже нет. Хотя Вентос продолжает испытывать мою решимость.

— Больше нет. — Руван кладет твердую ладонь на плечо Вентоса и пожимает его. — Она тебе не враг.

Вентос переводит взгляд с Рувана на меня.

— Если ты хоть на палец переступишь черту, я тебя убью. Мне плевать, что ты поклявшаяся на крови нынешнего лорда. Мне все равно, если бы ты была самой королевой вампиров. Я убью тебя. — Это не пустая угроза. Он не пытается заставить меня почувствовать себя сильным или поддержать себя. Это твердое и решительное обещание. Спокойное и уверенное в своей смертоносности.

— Венто...

Прежде чем Руван успевает закончить, Вентос уже идет прочь, его фигура становится туманной среди холода, который вьется в воздухе почти как иней, неестественно освещенный зазубренными точками хрусталя. Лорд вампиров поворачивается ко мне.

— Прости меня.

— За что? Я не осуждаю его скептицизм.

— Не осуждаешь?

Я пожимаю плечами.

— Я планировала найти способ убить тебя, как только закончится клятва.

Руван моргает, шок быстро проходит по его лицу, прежде чем он сдержанно усмехается.

— Эта мысль приходила и мне в голову.

— Приятно знать, что у нас с самого начала было так много общего.

— Ах, да, оба размышляли об убийстве — умная пара. — Руван протягивает локоть. — Если ты все еще хочешь посмотреть, я хотел бы показать тебе свой народ.

Я беру его за локоть и вхожу в пещеру, холоднее смерти.

Все вокруг залито слабым красным светом. Но свет настолько слабый, что не достигает ни потолка над пещерой, ни стен по обе стороны. Пространство настолько огромно, что кажется, будто оно тянется бесконечно. Я моргаю, заставляя глаза адаптироваться, и использую магию, которую дал мне Руван, чтобы видеть. Но даже я не могу заглянуть в самые дальние уголки.

Сияние исходит от зазубренных точек, похожих на рубины размером с человека. Я едва не споткнулась, спускаясь по короткой лестнице на пол комнаты, когда поняла — это люди. Сотни.

Я перехожу к одному из вампиров, застывшему во времени. Это мужчина со сложенными на груди руками. Он подвешен чуть в стороне от земли, кристалл слегка приподнят под его пятками и пальцами ног. Вокруг основания кристалла распускаются маленькие орхидеи, тоже светящиеся и источающие слабый цветочный аромат. Он выглядит спокойным, как будто спит. Я наклоняю голову то в одну, то в другую сторону, чтобы получше рассмотреть зазубренные края и гладкие плоскости куколки.

Руван разрешает мне осмотреть, а затем продолжает вести меня через ряды спящих людей всех форм, размеров и цветов. Я никогда не представляла себе места, где живет столько людей. Но для того, чтобы заполнить улицы выше, потребовалось бы огромное количество людей.

— Это... все?

— Это только треть от того, что было. И это только те, кого мы могли спасти. Те, кого можно было собрать достаточно быстро и кто смог пройти обряд крови, чтобы проспать всю долгую ночь. — Он останавливается перед книгой, стоящей на пьедестале в центре комнаты. Люди пропали в перекладинах из тома — зазубренные кристаллы на полу, больше не светящиеся и темные, как старая кровь, — единственные остатки сотен.

— Неужели магия в какой-то момент дала сбой? — спрашиваю я.

— Нет, это те, кто был пробужден. Лорды и леди и их ковенанты, которые пришли до нас. — Руван вздыхает. — Примерно каждые восемьдесят — сто лет, если все идет правильно, происходит смена хранителей и лидеров. Пробуждается новый лорд или леди вампиров, и семь человек пробуждаются вместе с ним или с ней в качестве их помощников и верных защитников. В конце их жизни, как бы быстро она ни закончилась, если проклятие все еще не снято, они пробуждаются по следующему кругу. — Он кладет ладонь на книгу. — Изначально основатели планировали пять тысяч лет лордов и леди. Кто бы мог подумать, что этого окажется недостаточно?

Каждая зазубренная кристаллическая основа, тусклая без магии вампира внутри, чтобы поддержать ее, представляет человека. Человека с мечтой. Кто-то, у кого была жизнь, которую он оставил, закрыв глаза на долгую ночь.

— Это должно быть неприятно, — шепчу я, опускаясь на колени и проводя пальцами по хрустальным остриям. — Засыпать и просыпаться через тысячи лет.

— Это, конечно, нелегко. На привыкание могут уйти месяцы... Когда нас только восстановили, Каллос несколько дней подряд бродил по академии, а Лавензия сидела в корпусе своей любимой пекарни и молчала, — говорит Руван с опаской. Его взгляд отстраненный и призрачный. — Хранители — не более чем призраки. И с момента пробуждения мы знаем, что шансов увидеть своих близких у нас практически нет.

Он отворачивается от постамента и книги и начинает спускаться по рядам. Я молча следую за ним. Я представляю, как глаза вампира смотрят на меня, когда я прохожу мимо, из-за их век. Обвиняюще.

Неужели ранние охотники действительно так поступали? Даже если это так... даже если Руван прав и Король Солос относился к группе первых людей не более чем к животным, над которыми ставили опыты и убивали ради нашей крови... это были действия одного человека. Сколько еще эти люди должны ждать, пока их долг будет оплачен? Сколько страданий должно быть им причинено, пока этого не станет достаточно?

Кто был настоящими чудовищами тысячи лет назад? Кто они сейчас? Когда-то я была так уверена в ответе на этот вопрос, а теперь не имею ни малейшего представления.

— Вот, — негромко говорит Руван, останавливаясь перед разбитой скорлупой темного рубина. Я встаю рядом с ним. Что-то заставляет меня обхватить его руку. Наши бока оказываются вровень. Я рассматриваю его лицо в профиль, ожидая, когда он будет готов сказать то, что явно держит в себе. — Здесь я был.

— Как давно тебя разбудили? — Я уставилась на пустую оболочку. Разбитый камень, тусклый без его магии, питающей его. Кажется, об этом уже говорилось, но мне кажется, что это было много лет назад, когда я только прибыла. Тогда я была не