Он выпрямляется, снова смотрит на меня, его глаза бегают по моему лицу. Его губы снова разошлись, и он проводит дрожащим большим пальцем по моим. Интересно, осознает ли он это... или действует по собственному желанию. По инстинкту. По потребностям, которые мы одновременно потакали и подавляли ночь за ночью и день за днем.

— Все еще пытаюсь снять проклятие, — шепчет он.

— Я не это имела в виду. — Я медленно качаю головой. Я слышу голоса жителей деревни. Их неодобрительные взгляды становятся слишком сильными для меня. Вдруг я снова становлюсь кузнечной девой. Несу на себе груз их ожиданий. — Я не могу... Я не могу быть замужем за вампиром. — Мой голос стал тоненьким. — Я кузнечная дева; я должна быть замужем за мужчиной, которого выберет мастер охоты.

Его хватка ослабевает. Его рука выпадает из моей, когда он изучает выражение моего лица.

— Даже если ты этого не хочешь?

— Это никогда не было моим выбором, — шепчу я. — Единственная мечта, которой я изредка предаюсь, — это мечта о том, чтобы выбрать свою жизнь и своего партнера. Если бы я выходила замуж, я бы сделала это по любви. — Каждое слово дается труднее, чем предыдущее. — Я думала, что здесь у меня есть выбор. Я говорила себе, что здесь я могу быть такой женщиной, какой хочу, делать то, что хочу. Но я не смогла, не так ли? Ты лишил меня этого так же, как и они.

Его глаза слегка расширяются. Руван торопливо произносит.

— Не то чтобы твои сородичи признавали наших поклявшихся на крови. Им даже не нужно знать.

— Но я знаю. — Я касаюсь метки у основания горла. Она горячая, такая же горячая, как эта потребность — эта неудовлетворенность, — которая сгорает во мне всякий раз, когда я смотрю на это изящное изваяние мужчины. — Я знаю, что я... – Я качаю головой и набираюсь смелости. Мои глаза встречаются с его глазами. — Что я твоя жена!

Выражение лица Рувана по-прежнему совершенно не поддается прочтению. Он приближается медленным шагом, закрывая все пространство между нами. Я резко вдыхаю, и все, что я вдыхаю, — это он: запах огня, потрескивающего в его комнате, мха, растущего на стенах замка, старой кожи и дерева, и дух этого самого замка, проявляющийся в воздухе вокруг него. Это опьяняет. Это мучительно. Голова кружится.

— Если хочешь, можешь быть для меня никем, — грубо шепчет он.

— Но поклявшиеся на крови...

— Ты станешь никем, как только мы снимем проклятие.

— А если мы не сможем снять его?

Серповидная улыбка кривится на его губах. Она горькая. Почти зловещая. Такого я не видела от него с тех пор, как впервые попала в Мидскейп.

— Если тебе так не нравится быть поклявшейся на крови, то тебе лучше бороться изо всех сил, чтобы разорвать ее. — Он отстраняется.

— Не то чтобы я ненавидела…. Я... Я…. — Я просто хотела иметь выбор.

— Тебе не нужно меня успокаивать. — Его плечо задевает мое, когда он проходит мимо. Я осталась стоять на его месте. Остолбеневшая. Ошеломленная.

К тому времени, когда я снова смогла произнести слова, он уже ушел.

В Темпосте выпал обильный снег, который скапливается на карнизах и обочинах улиц. Сотни людей, суетясь, утрамбовывают его, отталкивают с дороги. Я с трепетом пробираюсь сквозь них.

Горячие конфеты пузырятся в котле. Ночь окрашивается в оранжевый цвет от сверкающих палочек, которые несут жаждущие дети. Женщина склонилась над уличным ларьком, пытаясь раздать подвески с изображенными на них созвездиями.

— Со звездами на шее — судьба твоя! — призывает она.

Я делаю паузу.

— Ты же не думаешь купить это, правда? — Ко мне подходит мужчина с таким же оттенком каштановых волос, как у меня, и знакомыми зелеными глазами. — Это не реально, ты же знаешь.

— Я знаю, зачем я сюда пришла. — Я похлопала по мешочку на бедре. Внутри звякнуло несколько монет.

Пришла сюда за...

Передо мной стоит человек. Совсем другой, чем тот, что был рядом со мной раньше. Человек со слишком знакомыми золотыми глазами и длинными белыми волосами, скрытыми под капюшоном.

Человек, пока еще неизвестный.

Человек, который улыбается с тяжестью судьбы.

— Дай мне руку, — говорит он, — у меня есть время еще на один.

Я опускаюсь перед ним на колени, протягиваю ладонь. Вампир берет ее обеими руками и тянет к себе. Он наклоняется, медленно раздвигает губы. Клыки вонзаются в плоть у основания моего большого пальца. Достаточно, чтобы прорвать кожу. Когда кончик его языка проводит по моей кожи, я вздрагиваю.

Его глаза устремлены на меня. Я резко вдыхаю.

— Ты... — шепчет он, — наша судьба.

Прошло уже несколько дней, а мы не произнесли друг другу ни слова после нашей... даже не знаю, как это назвать. Спор? Несогласие? Интенсивный разговор? Дискуссия?

Я опускаю молоток с тяжелым звоном, который очень гармонирует с кипящим во мне разочарованием. За все это время он даже не пил из меня. Я вижу, как впадины на его щеках становятся все глубже. На них залегли тени. Я качаю головой. Я все еще не могу поверить, что хочу, чтобы он пил из меня. Но ему нужны силы.

Как я сюда попала?

Этот вопрос не дает мне покоя. Настойчивый. Ясный. Но ответы на него туманнее, чем сны, которые пытаются убежать от меня с каждым рассветом.

Конечно, я знаю, как я сюда попала, я знаю события, которые привели меня в это место и время. Я помню каждый шаг, который был сделан. Каждое решение, которое было принято. Но в моем сознании существует некий разрыв между этими решениями и тем, где я оказалась. Как... как кузнечная дева могла оказаться в замке вампира. Как я могу работать при свете луны и спать при свете солнца?

Единственное время, когда я могу избежать этих вопросов, — это время, когда я в кузнице. Здесь все остается неизменным. Я знаю, как металл реагирует на тепло. Я знаю звук молота. Мои руки двигаются сами по себе, без всякой мысли. Я могу отключить свой беспокойный ум и просто сосредоточиться на создании того, что мне хочется. И