Пока мы не вышли за пределы академии, тумана не было, так что я предполагаю, что он имеет какую-то такую же защиту, как и замок. Наступившая тишина дает мне возможность разобраться в своих мыслях... в меньшей степени о Вентосе и в большей — о том, что сказал Руван.

Жена.

Это слово в полной мере возвращается на передний план моего сознания, когда он поднимает меня на руки, чтобы отнести обратно через контрфорс, ведущий к винтовой лестнице и часовне. Все, о чем я могу думать, — это недавняя свадьба в Деревне Охотников. Партнеры поднимают своих супругов на руки, чтобы перенести их через порог своего дома. Я переношусь обратно в свой город. Руван там со мной.

Я борюсь с безумным смехом при мысли о том, что в Деревне Охотников лорд вампиров, оскалившись, несет меня в кузницу, чтобы я могла перенести его в дом. Мои мысли крутятся по спирали, пока я не вижу его сидящим за моим столом напротив Дрю и Матери. Я представляю себе домашние дела, ночные привычки и ложась спать рядом с ним — представляю себе больше, гораздо больше, чем мы делали до сих пор. Наша одежда снята. Брак консумирован.

— Все в порядке? — спрашивает Руван, усаживая меня. Вентос остановился на вершине лестницы.

— Нет, — отвечаю я. Глаза Рувана слегка расширяются. — Я думаю, нам с тобой надо поговорить. — Я бросаю на Вентоса пристальный взгляд.

Он быстро соображает.

— Я сообщу всем, что вы вернулись в целости и сохранности. — Вентос не теряет времени и уходит от нарастающего напряжения.

— Что случилось? — Руван тоже уловил это.

— Я собираюсь задать простой вопрос, и мне нужен простой ответ... — Я прервалась, встретившись с его глазами. Ты не должна спрашивать, прошептал тоненький голосок в глубине моего сознания. Ты не должна знать. Потому что то, что Руван скажет дальше, может изменить все. Этот хрупкий мир. Эту привязанность. Все изменится, если... — Для вампира поклявшаяся на крови и жена — одно и то же?

От шока мышцы на лице Рувана расслабляются одна за другой. Его губы слегка дрогнули. Они пытаются сложиться в слово и не могут. Я хочу бежать, бежать от того, что происходит. Я жалею о сделанном выборе.

— Это сложно, — говорит он наконец. Кажется, что связь между нами неуютно гудит. Он уклоняется от моего вопроса. Полуложь.

— На самом деле нет; это простой вопрос. Да или нет?

— Вампир существовал задолго до появления кровавого предания, задолго до того, как стало возможным стать с кем-то поклявшимся на крови... — Руван замолчал, оторвав взгляд от моих глаз. Я делаю небольшой шаг вперед и вновь привлекаю его внимание. Я слегка наклоняю подбородок и набираю всю силу, на которую способна. Руван вздыхает и продолжает. — Но после того, как Король Солос создал кровавое предание, стало принято становится поклявшимися на крови вместо других церемоний, поскольку это более глубокая привязка, чем любой другой обет.

Кровь врывается в уши, подгоняемая колотящимся сердцем, и лишает меня слуха. Кончики пальцев покалывает; руки онемели по бокам. Они тяжелые. Все мое тело стало громоздким. Мой дух хочет улететь, покинуть это место, не слышать его слов.

По мере того, как эти слова доходят до меня, выражение лица Рувана тоже слегка меняется. В его глазах вспыхивает боль, которую он быстро скрывает. Его лицо становится пустым, пассивным. Непреодолимая стена лорда вампиров, с которым я впервые встретила, возвращается.

— Так мы... ты и я.… мы женаты? — Наконец-то мне это удалось.

— Верь во что хочешь. — Он пытается пройти мимо меня.

Я ловлю его за запястье, удерживая его. Мы стоим лицом в разные стороны, руки едва соприкасаются, не видя друг друга в эту секунду.

— Во что ты веришь?

— Это не имеет значения.

— А для меня имеет. — Это единственное, что может иметь значение.

— Флориан...

— Перестань увиливать от нашей связи и просто скажи мне правду, пожалуйста.

— У меня не было выбора. Я вышел в ночь Кровавой Луны, зная, что могу умереть, зная, что могут умереть люди, которые мне дороги, потому что я думал, что анкер проклятия находится в сердце мастера охоты.

Давос, замерший на земле. С широко раскрытыми глазами и в крови. Слова Рувана, сказанные в ту ночь, эхом отдаются во мне. Скажи мне, где он. Слова, которые я еще не поняла. В голове промелькнула мысль о Дрю, боль пронзила грудь. Он все еще жив, он должен быть жив, я отказываюсь верить в обратное. Но если это не так... что это будет означать для нас с Руваном? Еще один вопрос, окружающий нас, на который у меня нет ответа.

— Я поступил глупо, пойдя против своего ковенанта. Каллос говорил мне, что анкер проклятия не может находиться в человеке, но я ему не поверил. А потом ты... В тебе я увидел единственный шанс, который у нас был. Кровавая Луна длится одну ночь, и если я ошибался, а Каллос был прав, то нам нужен был человек. Я взял тебя, потому что у меня не было выбора. Потому что — рука, которую я держу, затекла — каждый вампир надеется, ждет, чтобы кто-то закончил эту долгую ночь. А у нас мало времени. У нас есть только столько крови, чтобы поддерживать чары на всех моих дремлющих сородичах. Каждые пятьсот лет между Кровавыми Лунами истощают наши ресурсы все больше и больше, и мы уже почти на грани срыва.

Голос его стал неровным. Волосы падают на глаза, когда он сгорбился. Моя хватка ослабевает.

— Я должен был сохранить тебе жизнь. Ты знаешь, что я это сделал. Ты ведь понимаешь, правда? — тихо говорит Руван. — Неважно, что сохранить тебе жизнь означало сделать тебя моей поклявшейся на крови или как мой народ воспримет нашу связь — лорд вампиров берет человеческую охотницу как свою поклявшуюся на крови. Мне было все равно, что я чувствовал, а в тот момент, Флориан, мне было все равно, что чувствовала ты. Я решил, что если это означает, что проклятие закончится, то оно того стоит.

— Но тогда проклятие не закончилось, — шепчу я то, что мы оба знаем. Я подталкиваю нас к тому, что здесь и сейчас. К тому, что мы оба игнорировали, не осознавая этого. — Анкер не было ни в Давосе, ни