Макрам свернул письмо и сунул его в карман, затем схватил Томана за предплечье, когда Старейшина поклонился.

— Томан.

Матей отвесил им обоим лёгкий поклон и тихо вышел.

— Что все это значит? — спросил Старейшина, указывая на забинтованную руку Макрама.

— Боюсь, игра пошла наперекосяк.

Макрам сел, когда Томан указал на стулья. Томан прошёлся по уютной комнате, прежде чем устроился в кресле.

— Я был удивлён твоим письмом, — сказал он. — Ты и раньше выступал против Мирзы, но это…

— Было необходимо.

— Согласен, — сказал Томан с излишним пылом.

Они с Тареком были единодушны в своём стремлении подтолкнуть Макрама к трону.

— И теперь ты привёл наследника Тхамара во дворец. Ты уже видел своего брата?

— Нет, — признался Макрам.

Томан громко выдохнул, откидываясь на спинку кресла и молча разглядывая Макрама.

— Путешествие было неспокойным. На нас напали, и я хотел, чтобы Султана отдохнула, прежде чем я вступлю в бой с братом.

— Что ты знаешь о ней?

Томан снова встал и налил им арака, плеснув в него воды, прежде чем предложил Макраму. Он выпил его, хотя на вкус он был слишком крепким и, казалось, это только усиливало беспокойство.

— Что она способная. Но она сталкивается с такой же борьбой в Верховном Совете Тхамара, с которой Кинус сталкивается здесь… разделение.

— Предполагаю, поскольку она проделала весь этот путь, она выступает за союз. А её отец, Султан?

— И он тоже, — сказал Макрам.

Деталей было слишком много и слишком запутанно, чтобы пока раскрывать их Томану.

— Было… движение, пока тебя не было.

— Какого рода движение?

Колесо, как же он устал. Каждый раз, когда он пытался отдышаться, возникало какое-нибудь новое препятствие или катастрофа. Он почувствовал облегчение от всего этого только в палатке с Наиме, или, скорее, она отвлекла его от других дел.

Макрам провёл рукой по лицу, чтобы скрыть выражение, затем по косичкам в волосах. Солдатские косы. Он не был создан для интриг.

— Твой брат не очень хорошо воспринял известие о твоём дальновидном мышлении, мой друг. Те, кто громко выступал в твою поддержку, были помещены под охрану в своих домах. Некоторые из их слуг во дворце были заключены в тюрьму.

— Что?

Тяжесть навалилась на него. Он поставил стакан на столик рядом со своим креслом. У Кинуса было так мало преданных ему людей, что он воспринял неповиновение Макрама, как предательство.

Он упёрся локтями в колени и закрыл лицо руками.

— Я поговорю с Кинусом утром. Он может выместить злость на мне, а не на всех остальных. Как только я ему всё объясню, мы придём к компромиссу.

— Уверен? — спросил Томан, хмуро глядя в свой пустой стакан, а затем отставил его в сторону.

— Зачем ты попросил меня прийти сюда, Томан?

— Ты сильно рисковал, отправляясь в Тхамар. Стоило ли это того? Можешь ли ты сделать из них союзника?

Томан наклонился вперёд, его лицо светилось от возбуждения.

— С одобрения Кинуса Тхамар станет могущественным союзником. Их Султана хочет снова уравновесить Колесо. Она хочет встать в Круг Чара.

Выражение лица Томана изменилось, и он сжал руки на подлокотниках кресла, в котором сидел. Макрам не мог догадаться, что означала эта реакция. Он знал, что Макрам был Чара. Возможно, он боялся, что Макрам оставит Саркум, чтобы встать в Круг.

— Что, если твой брат откажется? Что тогда?

— Я смогу его убедить. Думаю, как только он услышит, что хочет сказать Султана, он подумает об этом.

— Ты так сильно веришь в Султану? У которой собственный Совет разделён?

— Ты увидишь, когда услышишь, как она говорит.

Томан наблюдал за Макрамом, а Макрам изучал книжную полку в другом конце комнаты, боясь показать Томану свою слабость. Он уже знал, что глупо чувствовать то, что он чувствовал, хотеть того, что он делал. Если бы кто-то другой отчитал его за это, это не имело бы никакого смысла.

— Я должен спросить ещё раз, что ты будешь делать, если твой брат откажется? Ты привёл эту женщину сюда, к его двору, против его воли. Он был достаточно расстроен твоим уходом, перешёл к нападкам на Старейшин. Что он сделает с ней, если сочтёт её присутствие нежелательным?

— Я не позволю ему причинить ей вред, если это то, о чём ты беспокоишься.

— Меня это не беспокоит. Я прошу тебя подумать. Ты более чем способен думать на несколько шагов вперёд в бою, но редко делаешь это вне его. Сделай это сейчас. Подумай обо всех путях, которыми эта ситуация может пойти, и спланируй их.

— Чего ты хочешь от меня? — беспокойство Макрама переросло в панику.

Наиме не была в опасности. Кинус не причинит ей вреда… не смог бы.

— Ты знаешь, чего я хочу, чего хотят люди, которых твой брат запер вдали от дворца.

— И я сказал тебе, что не пойду против своего брата.

— Что, если он пойдёт против тебя?

— Он не станет.

Выражение лица Томана ожесточилось от нетерпения, и он откинулся на спинку кресла, слишком сильно сжимая подлокотники.

— Твоя преданность и вера в него достойны восхищения, и думаю, он знает, что если потеряет это, то, скорее всего, потеряет и свой трон.

— Ну, он не потеряет. И эта дискуссия окончена. Если ты пригласил меня сюда для того, чтобы говорить о предательстве, я ухожу.

Макрам встал и направился к двери библиотеки.

— Не будь вспыльчивым дураком. Оставайся, пока буря не пройдёт. Ты можешь уехать утром, — Томан встал и положил руку на плечо Макрама. — Поешь с нами. Попроси Мата и Айзель рассказать тебе, какие события при дворе ты пропустил. Мы больше не будем говорить об этом.

— Прекрасно, — сказал Макрам.

— Мы сообщим тебе, когда ужин будет готов.

Макрам отошёл от него и подошел к одному из высоких