— Со всем этим мы уже разобрались, — настаиваю я.

По дороге к нам с Клэем мы с Брук обсуждаем свадьбу и решения, которые еще предстоит принять. Моя сестра молчит на заднем сиденье.

После того как мы припарковались и направились к лифту, Брук спрашивает: — Цветы?

— Я собираюсь поискать. Может, завтра? — говорю я, нащупывая свой телефон.

— Я могу пойти с тобой, — предлагает Брук.

— Я думала, тебе нужно уехать за город? — говорю я подруге.

— Я могу отменить.

Я бросаю взгляд на сестру, и во мне поднимается чувство вины. Брук знает, что великолепно смотрится вместе, и она всегда меня поддерживает, но я беспокоюсь за Мари. — Мар? Ты можешь помочь мне с цветами?

— Наверное.

— Отлично. — Когда лицо моей подруги опускается, я добавляю: — Брук, ты можешь помочь с местом проведения торжества в конце этой недели?

— Конечно.

Всю свою жизнь я хотела, чтобы люди любили и принимали меня. А теперь, когда двое дорогих мне людей жаждут быть рядом…

Я напомню им, что они обе важны для меня.

Мы заходим в квартиру, и нас встречает яркий свет открытого пространства.

Во время нашего короткого пребывания в Лос-Анджелесе я нашла нам дом для аренды. После возвращения в Денвер в следующем сезоне было логично вернуться в квартиру, которую Клэй купил, когда только подписал контракт с «Кодиаками». Объективно дом прекрасен, но он никогда не был моим, а теперь, когда я продолжаю заниматься живописью, а Клэй пустил корни, нам стало не хватать места.

У меня есть арендованная студия в городе, где я могу рисовать, но иногда было бы неплохо иметь немного пространства, чтобы разбрестись по дому. Вторая спальня в квартире представляет собой беспорядочную массу бумаг, трофеев и наград Клэя и моих вещей для рисования.

Винный холодильник на кухне не так впечатляет, как винный погреб Мари и Харлана в подвале, но в нем нет шампанского.

Я открываю шкаф и нахожу закрытую фольгой бутылку Moet. — Как вам это?

— Если это все, что у тебя есть, — говорит Мари.

— Дело не в бренде. Главное — это качество, — говорит Брук.

— А еще оно теплое, — возражает Мари.

Брук пожимает плечами. — Давай сюда.

Она берет полотенце, чтобы открыть шампанское, а мое внимание переключается на фотографии на стене. Там есть наше с Клэем селфи на Арубе: его татуированные руки обхватывают меня сзади, когда мы лежим на пляже. На другой — Кодиаки, столпившиеся вокруг своего стенда в «Майл Хай». На одной мы с Мари в детстве с нашими цветочными коронами и танцевали в поле.

И наконец, есть фотография Клэя и Кэт, оба ещё дети, одетые в пижамы, за ними стоят их родители. Они не очень близки с Клэем и Кэт, и я встречалась с ними только дважды по видеосвязи.

Тем не менее, по словам Клэя, они всегда поддерживали его в том, что касалось баскетбола, пока он рос. Они живут на Восточном побережье и иногда ходят на его игры, если он находится поблизости.

Слова Мари возвращаются ко мне. Быть женой — это совсем другое, чем быть девушкой.

Почему это должно быть так? Мы вместе уже два года, и за это время нам пришлось пройти через бесчисленные испытания и стать сильнее.

Мой взгляд фокусируется на селфи, которое мы сделали в Ред Рокс: Клэй держит меня, и мы оба ухмыляемся в камеру.

— Эта дурацкая бутылка… — Ругань Брук из кухни возвращает мое внимание. Она борется с пробкой.

— Вот, передай ее мне, — говорит Мари.

Они начинают бороться с бутылкой, и наконец я встаю между ними. — Давайте попробуем что-нибудь другое… АААА!

Пробка слетает, и шампанское вырывается наружу бурным потоком пузырчатого сахара и алкоголя. Оно заливает мое лицо, платье, волосы и половину кухни.

Выражения лиц Брук и Мари застывают в шоке.

Я наливаю себе бокал из полупустой бутылки и делаю глоток. — Это очень вкусно. — Я смеюсь, и они тоже.

Я наливаю еще два бокала, и мы поднимаем тост.

— За мою сестру, — говорит Мари.

— И за мою подругу, — вклинивается Брук.

Я убираю с лица слипшиеся волосы и долго пью. Раздается звонок в дверь, и я босиком проскакиваю по мраморному полу.

— Обувь Клэя! — бросаю я через плечо в качестве объяснения.

Обычно звонят швейцару, но я попросила его прислать свадебные вещи напрямую, чтобы облегчить ему жизнь.

Допив остатки шампанского, я выбегаю в коридор с пустым бокалом в одной руке. Бледно-желтое шампанское окрашивает мое кремовое платье, а розовые волосы прилипают к лицу и шее.

Курьер меня простит.

— Я знаю, что туфли огромные, — говорю я через дверь, от вкуса шампанского меня переполняет радостное возбуждение, и все становится намного лучше, — но вы должны видеть…

Я дергаю за ручку, и дверь широко распахивается. В открытом дверном проеме стоят мужчина и женщина. Моя улыбка исчезает, когда на смену смеху приходит шок.

— …их, — заканчиваю я. Моя свободная рука складывается в липкий кулак, когда я узнаю людей с фотографии на стене, безупречно одетых и рассматривающих мое растрепанное состояние.

Родители Клэя.

7

НОВА

— Я так рада, что вы добрались до Денвера. — Я натянула улыбку, глядя на мать Клэя. — И так быстро.

И когда я была вся в шампанском.

Пять минут назад я настаивала на том, чтобы Мари и Брук уехали, обещая, что все будет под контролем. Теперь родители Клэя расположились на противоположных креслах.

Они оба выше, чем я ожидала, возможно, потому что я видела их только на фотографиях.

— Давайте я принесу вам выпить, — говорю я, отчасти чтобы быть хорошей хозяйкой, а также чтобы дать себе минуту на передышку.

Когда мы с Клэем общались с организатором свадьбы, мы говорили о минимальном количестве гостей. Она спросила о моих родителях, на что я ответила, что они уже умерли. Она спросила о родителях Клэя, и он сказал, что они могут прийти, но не стоит планировать для них ничего особенного.

Но теперь они здесь. На несколько дней раньше, чем планировалось.

На кухне все еще стоит бокал шампанского, но это, наверное, плохая примета. Я достаю бутылку красного. И еще одну белого.

— Как прошел полет? — спрашиваю я.

— Сухой воздух. Слишком тесно, даже в первом классе.

Родители Клэя, по его словам, успешны. Его отец, Томас, управляет собственной компанией. Он уверен в себе, как и подобает деловым мужчинам за пятьдесят. Его мать, Сэнди, стройная,