судьба в лице князя, земли которого граничили с владениями самого Булата и волей-неволей ему приходилось поддерживать с ним видимость дружбы и согласия, что, впрочем, было выгодно обоим, поскольку в случае набегов врага, князь и Булат со своими дружинами, приходили друг другу на помощь, а в остальное время старались меньше попадаться друг другу на глаза. Все это продолжалось до тех пор, пока на окраине земель князя не появился чужак, который отстроил над рекой город и сел править в нем как хозяин. И именно к нему отправил князь Булата, так сказать, для знакомства с соседом.

Северянин встретил гостя крайне радушно и хотя Булат посматривал на Гуннара с подозрением, про себя он решил, что молодой северянин все же больше ему пришел по нраву, чем не понравился.

На том и порешили.

Гостить долго Булат не собирался, да и князь ждал вестей от своего посланника, но Гуннар уговорил своего нового друга, как он называл Булата при встрече, задержаться на пару деньков, в за день до отъезда пригласил пойти в какую-то таверну, как бы инкогнито, чтобы расслабится и повеселится.

— Знаю я тут одно местечко! — сказал ему Гуннар, когда мужчины возвращались с конной прогулки, качаясь в седлах, — Там хорошо готовят и девушки просто красавицы…

Булат пожал плечами.

— Что ж, тебе вождь, в собственном доме харчи не нравятся? — спросил он.

— Ты меня не понял, — отозвался тот, — Я иду туда больше для того, чтобы отвлечься от дел и расслабится, да заодно разузнать, что думают о тебе твои подчиненные. Люди, когда выпьют, более словоохотливы, а в той таверне хозяин затейник. Всегда найдет чем меня удивить. То музыканты, то акробаты… — и он улыбнулся, — А завтра я сам тебя выгоню, если так спешишь домой, — шутливо добавил поспешно Гуннар, — Так что соглашайся, друг. Сегодня ты еще мой гость, а значит должен следовать правилам в моем городе!

Булат вздохнул. Ему совсем не хотелось терять еще один день в компании этого северного вождя. И хотя дома его особо никто и не ждал, кроме названного отца, но его всегда тянуло туда, где была Лорри и все, что связывало его с памятью о женщине, которую он любил и до сих пор не мог вырвать из сердца.

— Хорошо, — согласился Булат и кивнул Гуннару. Тот расцвел в улыбке и пришпорил своего жеребца, гаркнув залихвацки. Следом за своим вождем помчались его сопровождающие — несколько воинов из дружины. Булат и трое его людей хода не прибавили и в ворота дома Гуннара въехали степенно, как и полагается серьезным послам.

А ближе к вечеру они втроем с вождем и его другом, отправились в центр города, где находилась та самая полюбившаяся Гуннару таверна. Булат сперва искал предлог, чтобы все же отказаться от посещения этого заведения, предполагая, что ничего хорошего, а главное интересного, из этого похода не получится, но предлог так и не отыскался и смирившись с тем, что придется напиться в обществе двух, почти незнакомых ему людей, он все же отправился вместе с ними.

Внутри было людно и достаточно оживленно. Все столики в зале были заняты. Девушки в ярких платьях сновали между столиками, улыбаясь во весь рот и предлагали пиво, а тем, кто побогаче и вино. Гуннара встречал сам владелец заведения, по обыкновению толстый мужичонка с короткой бородой и скользким взглядом. Булат всегда считал, что владельцы подобных кабачков на одно лицо и время только подтвердило его догадки. Где бы он не останавливался, его всегда встречали вот такие Потапы с алчными взглядами, отличающиеся друг от друга только именами и толщиной живота.

— Добрый вечер, дорогие гости! — раскланивался хозяин, из чего Булат сделал вывод, что инкогнито здесь себя считал только сам Гуннар, а все остальные прекрасно знали, кто посетил заведение Потапа и просто делали вид, что не узнают в молодом северянине хозяина этого города.

Широко улыбнувшись своим мыслям, Булат направился следом за Гуннаром и его другом Тор стеном к единственному пустующему столику, стоявшему у расчищенного от столов квадрата пола, где сидел на стуле какой-то старик в широком балахоне и перебирая тонкие струны арфы, растягивал слова какой-то жалостливой песни, хотя, надо было отдать ему должное, голос у мужчины был очень красивым. Но странным делом, место на котором он сидел, было покрыто огромным листом стали, из каких вырезают детали для доспеха. Для чего это было сделано, Булат не понял.

— Присаживайтесь! — продолжал суетится Потап, а затем подозвал одну из девиц, роскошную темноволосую красавицу с глубоким вырезом на груди и громко велел ей накрывать на стол.

— И присмотри за господами! — приказал мужичонка грозно, но девушка только сверкнула белозубой улыбкой и прошлась томным взглядом по мужчинам, а затем довольно кивнув, поспешила прочь от столика, видимо за угощением.

— Я оставлю вас, — расшаркивался Потап, — Сегодня столько гостей, что я едва поспеваю следить за всем, но если будут какие-то проблемы, то сразу же зовите меня! — он поклонился и поспешно отошел и буквально через мгновение Булат услышал, как Потап за их спиной ругает какую-то нерадивую, по его мнению, подавальщицу. Перестав обращать на ругань внимание, Булат посмотрел на поющего старика. Тот закончил песню и затянул другую, повеселее. Что-то про битвы и звон мечей. Булат в слова вслушиваться не стал, а вскоре его отвлек Гуннар, кивнув куда-то за спину.

— И как тебе тут? — лицо молодого вождя украшала довольная улыбка, — Какие девушки! — он улыбнулся еще шире, хотя такое показалось Булату почти невозможным, а затем склонился ниже к самому лицу гостя, — С некоторыми из них можно договорится и неплохо развлечься! — заговорческим тоном добавил он.

— Я уже понял, — ответил Булат, — Мне это не интересно! — он терпеть не мог таких женщин, который за деньги продавали свое тело и уж точно никогда бы не стал пользоваться их так называемыми, услугами, но видимо Гуннар был иного мнения на этот счет.

Красавица подавальщица принесла большой кувшин вина на разносе и три чаши, поставила перед мужчинами, шаря глазами по их лицам. Улыбнулась одному, подмигнула другому, задержала взгляд на Булате, но он равнодушно отвернулся в ответ на ее томный вздох и снова принялся слушать старика с арфой. Тот сменил позу, видим устав и затянул следующую песню. Теперь Булат заслушался. Что-то в словах старика затронуло его душу. Он переплел пальцы, положив руки на стол и закрыл глаза, выделяя среди общего гама только чистый голос человека с арфой:

Я