Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.

Но вот уж год, как он улетел — его унесла колдовская метель,

Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.

И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;

В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;

Ах, видеть бы мне глазами сокола, в воздух бы мне на крыльях сокола,

В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,

Каждую ночь полет мне снится — холодные фьорды, миля за милей;

Шелком — твои рукава, королевна, белым вереском вышиты горы,

Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;

Мне бы вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,

Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя (текст взят из песни «Королевна» гр. «Мельница» — прим. автора).

— В моей душе тоже нет покоя, — подумал Булат. С тех пор как ушла северная воительница, оставив его, променяв на свой северный рай. Иногда Булат думал о том, что если бы мог, то отправился бы за ней следом… Но он оказался слишком слабым для этого. Он предпочел жить без нее.

Гуннар ощутимо толкнул плечом Булата и очарование, и грусть, навеянные песней развеялись. Мужчина нахмурился, глядя на веселое лицо северянина. Тот уже во всю пил из чаши красное вино и глаза его светились каким-то почти детским азартом.

Затем он услышал, как музыка прекратилась и старик, поднявшись с места, подхватил арфу и пошел прочь, унося с собой и стул. А затем они услышали голос Потапа, который с неожиданной прытью оказался на том месте, где мгновение назад сидел певец. Хозяин таверны поднял вверх руки, призывая своих гостей к молчанию и на удивление, все послушно затихли и тогда голос Потапа, неожиданно сильный и зычный, разрезал тишину, как нож режет масло. Девушки подавальщицы задули половину из свечей, наполнив воздух дымом и зал погрузился в полумрак.

— У меня для вас сюрприз! — сказал Потап и улыбнулся загадочно, словно собирался сам продемонстрировать это чудо чудесное, — Вот она…

Булат подался вперед. Гуннар стал на удивление серьезным, когда за спиной хозяина таверны, словно из воздуха возникла тонкая фигура, одетая в алое платье. Плечи девушки были обнажены, а длинные волосы, огненно-рыжие, словно ожившее пламя, стекали ниже талии. Она шагнула вперед, ступив на место Потапа, который спешно отошел в сторону, предоставляя девушке пространство…для чего?

Булат плохо видел лицо рыжеволосой. Его скрывали от него длинные волосы, а затем она повернулась и резко вскинула вверх руки, отчего многочисленные тонкие браслеты на ее запястьях зазвенели, словно рассыпавшиеся на пол монетки. Булат услышал, как сдавленно охнул рядом с ним Гуннар, но даже не повернул головы, чтобы бросить взгляд на северянина. Он просто смотрел на девушку, стоявшую в паре шагов от него, босоногую, юную и красивую какой-то грешной вызывающей красотой. А она так же неожиданно стала двигаться, гибкая, тонкая, изящная… А откуда-то из темноты раздался монотонный стук барабана и больше ничего. Только этот стук и танец рыжеволосой. А затем она обратила свой взор в сторону столика, за которым сидели Гуннар и Булат и на короткий миг Булату показалось, что девушка остановилась и даже сбилась с ритма. Она какое-то время просто смотрела на столик, на кого именно из них, он так и не понял, отчего-то мечтая о том, что рыжеволосая красавица смотрит именно на него и ни на кого другого! Барабан призывно застучал. Громкий, наглый… А затем она продолжила свой танец.

В груди Булата что-то вздрогнуло, кольнуло болью, и он встряхнул головой, прогоняя видение рыжеволосой танцовщицы с ужасом и какой-то горечью осознав, что только что и думать забыл о своей Лорри. Впервые за долгие годы он забыл о ней…

Потап посторонился, пропуская меня мимо на стальной лист маленькой сцены. Я обвела взглядом собравшихся людей. Одни мужчины в зале, если конечно, не считать девушек, что разносили напитки и еду.

— Танцуй! — приказала я себе, хотя тело отказывалось повиноваться. Обычно мне всегда давалось легко танцевать перед публикой, кем бы она не была, от простых крестьян и рыбаков, что гнут спины с утра до ночи, до горделивых господ и князей, жаждавших развлечений не меньше чем простой люд. А тут ноги отказывались мне повиноваться. Все тело словно окаменело, и я не могла управлять им так, как привыкла.

— Да что это со мной? — удивилась я. Браслеты на моих запястьях призывно зазвенели, и я заставила себя танцевать, не глядя на публику, сидящую передо мной. Я просто не хотела видеть их, пытаясь сосредоточится на танце. Длинные алые юбки взлетали в такт рукам и барабану, в который бил Нечай. Я изгибалась словно кошка, качала бедрами и летящие волосы мои, я это знала, напоминали пламя. Я сама в этот миг была пламенем. А затем мой взгляд как-то сам нашел мужчину, что сидел прямо передо мной. Я сама того не желая, бросила на него взгляд и застыла, едва не споткнувшись. Глаза расширились, и я подавила в себе желание произнести:

— Кто ты!

Передо мной сидел мужчина из моего сна. И хотя я не видела его лица, я была уверена, что это именно он. Те же широкие покатые плечи, светлые длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам… и он смотрел на меня.

— Танцуй! — простучал зло барабан, и я опомнившись, продолжила танец, приближаясь к финальному моменту. Закружилась, словно юла. Платье поднялось, и я оказалась словно в огненном цветке. Мои ноги оголились выше колен, мужчины в зале дружно выдохнули, а я продолжала свое бешенное кружение и при этом не могла сосредоточится и выбросит из головы того человека, которого увидела несколько долгих мгновений назад.

Мой мужчина из сна!

Я плавно подняла руки, кружась в бешенном вихре. Все сплелось, мое платье, длинные волосы… Я сейчас была похожа на пламя, а затем я сама стала пламенем. Вспыхнул огонь, окружив меня со всех сторон. Обнял своими горячими руками, оберегая, храня и я остановилась, продолжая танцевать уже прямо, в пламени, которое породила сама своим танцем, своими мыслями.

Я позволила себе снова посмотреть на этого мужчину и огонь вокруг меня поднялся еще выше. Пламя лизнуло потолок, жадно