в этот момент с другой стороны подрулила убитая «Приора». В ярком утреннем солнце, которое слепило больше, чем грело, все это казалось ненастоящим, и почудилось, что даже если сейчас по снегу начнет растекаться красное, Шиза не двинется с места. Так и будет смотреть, как фильм Тарантино.

– Сейчас? – сглотнув, спросил Яр. Он сидел рядом с ним на корточках у окна и поглаживал на коленях обрез трубы.

– Минут п-пять у т-тебя, – сказал Шиза, у которого сердце начало биться где-то под кадыком. Такое с ним бывало и раньше, перед спаррингом с партнером другой весовой категории. Чисто адреналин – повезет или сразу уложат, но страха там не было. А сейчас страх примешивался, но Шиза не боялся, что уложат – боялся не оправдать надежд на самого себя. Вместе с Яром он бесшумно выбрался из окна с той стороны, где их видеть не могли, а потом вдруг тот исчез, как будто и не было. Шиза, присев, опустился ниже и подобрался к краю бетонного блока, заваленного строительным мусором.

– Мне кажется или на фото у тебя харя другая была, а, молодой человек? – услышал он голос Шахтера, и Бабай затараторил что-то, умудряясь еще и заикаться.

Шиза в это время смотрел на стоящих коленями в снегу Васю и Дипломата и почти не отдавал себе отчета, как кулак сжимался и разжимался на рукояти. Минуту-две, пока Яр протыкал колеса прихваченным из дома ножом. Но вот кулак снова сжался на рукоятке биты, когда один из братков, тот, что стоял ближе всех и за спиной Шахтера, упал и захрипел, держась за горло. Со стороны выглядело так, будто он сам ползет за машину, но Шиза догадался, что Яр в этот момент душил его обрезом, пока его жертва не перестала дергаться и наконец не свалилась башкой в снег под колеса. Шахтер коротко рявкнул, приказывая что-то, чего Шиза уже не слышал, потому что подбегал к другому братку и размахивался, чувствуя, как бита тяжелеет в руке. Будто сама рвется в бой. Через секунду на бритый затылок она опустилась со звуком, знакомым Шизе по бурной юности, когда все разборки шли за гаражами и пушек ни у кого не было, зато была потребность отвоевать свое место в жизни.

– Стоять, мразь! – заорал Шахтер, направляя дуло не на Шизу, а на Бабая, который не успел отпрыгнуть за «гелик». – Я с тобой по серьезке, как взрослый со взрослым, а ты меня как лоха хотел развести?

– П-почему хотел, – Шиза снова взял биту двумя руками. – Я т-тебя уже развожу. Как лоха.

Шахтер перевел пушку на него. Сбоку хрустнул снег, что значило – Яр тоже готов, но Шахтер заорал еще громче, чем до этого, целясь в Васю, который вдруг, перекатившись вбок, воткнул нож ему в голень.

– Ах ты, гнида!

Все происходило как в замедленной съемке. Шахтер развернулся, направляя пушку Васе прямо в лоб, и почти нажал на спусковой крючок. Но Яр оказался раньше, выбил волыну из его руки обрезом, и Шахтер осел на снег. Шиза бросился к Васе, чтобы поднять того на ноги, а Бабай, дрожа, как щенок под дождем, все это время вообще не мог сдвинуться с места. И, пока Шиза оттаскивал Васю, даже не дернулся, когда Шахтер вдруг резко сел и сунул руку под распахнутую куртку.

– Валите! – заорал Дипломат, успевший отклеить скотч со рта, и бросился на него. Такого тона от него Шиза никогда не слышал. – Сейчас вторая тачка приедет! Валите! Мы и так сдохнем!

Несмотря на внешнюю беспомощность, руки Шахтера с пистолетом он прижимал к земле цепочкой от своих браслетов отчаянно и крепко, пока тот, хрипя, старался вырваться. Шиза понял – секунда-две, и тот вырвется, и тогда Бабай, который точно не успеет пригнуться, получит пулю в башку. А если медлить еще дольше, то прибудет помощь, и не уйдет уже никто. Шиза взвыл от безысходности – натурально взвыл, а потом подхватил Васю под руку и потащил, свободной рукой сгребая за собой Бабая. Яр взялся с другой стороны, и вместе они завернули за угол заброшки, уходя через сугробы дальше.

– К-корыто? – Шиза обернулся на Бабая.

– Не поедет, провода оборвал.

Хотелось вернуться и раскрошить зубы Шахтера в труху, а еще лучше – воткнуть нож повыше ноги, в голову, например. Чтоб глаз за глаз. Но Дипломат выглядел таким решительным и отчаянным, что ничего не оставалось, кроме как его послушаться. А еще под боком полупридушенно, как зомбак, с заклеенным ртом сипел Вася. Шиза не знал, что с ним случилось и сможет ли вообще ему теперь помочь, но был обязан.

Дипломатия

Лысина Шахтера блестела на солнце, как шар для боулинга, если бы не размазавшаяся по ней кровь. Сам он весил явно больше центнера, и Пашка чувствовал, что его вот-вот сбросят, но отчаянно продолжал прижимать своим телом эту тушу, несмотря на пинки. Только когда Бабай, Шиза и третий чел, которые тащили блонди, скрылись за углом заброшки, почувствовал, что силы уже на подсосе.

– Су-у-у-ка! – заревел Шахтер и одним мощным рывком содрал с себя Пашку, отшвырнув его на землю.

Наручники помешали сгруппироваться, поэтому удар от падения пришелся на лопатку и локоть. В глазах заплясали мушки. Конечно, ни его, ни ненужного теперь члена шоу экстрасенсов не посчитали должным покормить перед стрелой, и с самого утра руки тряслись не только от страха, но и от голода. Хотя в какой-то степени Пашка радовался, даже если все закончилось бы, как ждал Шибанов. Блондинчик правильно сказал, что все они скоро двинут кони, это чувствовалось внутри неприятным шевелением. Как будто под кожу загнали червей, и те прогрызли себе дорожки прямо в голову, порой нашептывая всякое. Неприятное. С тех пор как в офисе Шибанова Пашке пихнули в руки этот камень, он уже тысячи раз успел наказать себя в мыслях за все, что произошло по его вине, самым жестким образом, но до дела так и не дошел. Рука не поднялась. Его обман не прокатил, он даже не ожидал, что в таком серьезном месте такой серьезный человек опустится до шантажа и прямых угроз, а не будет говорить как бизнесмен с бизнесменом. Пашка ему – инфу, а