трезвую голову, боюсь, ты испугаешься моих слов и сбежишь от меня». Я согласился выпить и быстро захмелел: давно не употреблял спиртного. И внимательно слушал своего доброго учителя, который говорил о необычных вещах, в который раз приоткрывая незримую дверь пред очередной тайной старой доброй Новой Англии. «Не замечал ли ты, мой друг, что не осталось ни одной крысы в Аркхеме? — спросил он меня. — А что понемногу стали исчезать и кошки? Кэрол Кук давеча жаловалась, что куда-то подевалась ее породистая кошка с пятью котятами, и Дебора Гудмен сетовала на то, что третий день не может дозваться полдюжины бродячих котов, которых она, добрая душа, подкармливает. А не замечал ли ты, что из последнего дома по К.-стрит, бывает, доносятся возня и топот ног, хотя там никто не живет уже более четверти века с тех самых пор, как дурак Парсонс погиб в нем во время своего неудачного эксперимента?»

Шерман задавал мне множество риторических вопросов. Да, я слышал те или иные разрозненные слухи, но, в отличие от старого учителя, не пытался углядеть между множеством странных происшествий хоть какую-то связь. Не попадают ли пропавшие животные каким-нибудь образом в заброшенный дом на К.-стрит, а потом уже не могут из него выбраться? Именно такое предположение высказал Шерман. Я же принял все его слова на веру и даже более — попытался узнать кое-что еще об упомянутом им.

И вот что я выяснил по истечению всего одной недели после нашего чаепития. Оказывается, исчезновение крыс было вызвано отнюдь не надвигающимся звериным мором, как поговаривали одни, не отравлением воды Мискатоника ближайшей фабрикой, как утверждали другие, но целенаправленным отловом их недавно образовавшейся организацией «Нортон и Ко», под руководством молодого биолога Ричарда Нортона и его кузена Кори Бисли. Я попытался связаться с представителями «Нортон и Ко», и мне сообщили, что мистер Ричард Нортон в настоящее время пребывает в Бостоне по делам организации, однако Кори Бисли, как правило, не покидает Аркхем и его обычно можно застать в его шатком домишке на Н.-стрит. Мне злейшим образом соврали! На Н.-стрит Бисли практически невозможно застать, так как почти все своё время — особенно в отсутствие брата — он проводит в пабе. В конце концов, я отыскал его, и Бисли, уже пьяный, несмотря на довольно ранний час, кое-как припомнив события прошедшего месяца, объяснил мне, что отлов крыс — необходимые меры предосторожности, потому как эти вредители — разносчики опаснейших болезней для человека, от тифа — до чумы. Тогда я спросил его, почему же за такое благое дело взялись только сейчас, на что мистер Бисли, поколебавшись, ответил, что отлов крыс оплачивает некая особа, судя по голосу — мужчина, который пожелал остаться неизвестным и даже в «Нортон и Ко», явился облаченным в старый, если не старинный, плащ с капюшоном, скрывающим лицо. Я купил гуляке выпить, надеясь, что это заставит его взболтнуть лишнего, и мои ожидания оправдались. Выпив, Бисли признался, что таинственный незнакомец потребовал, чтобы всех пойманных крыс, которых ни в коем случае нельзя кормить отравой, живьем, в клетках или мешках, или прямо в капканах, следует отправлять за город, где вышеупомянутая особа будет убивать их и уничтожать тела собственноручно. Прихоть заказчика удивила и насторожила Нортона и Бисли, однако — что поделать! — на эти условия пришлось дать согласие: клиент хорошо платил, тогда как молодым предпринимателям позарез нужны были деньги.

Обо всем, что узнал, я сообщил Шерману, а старик в свою очередь поведал мне, как на днях, следя за заброшенным домом на К.-стрит, он увидел входящего в него человека. Кто это был, Шерман наверняка разобрать не смог: и глаза старика не видят так, как прежде, и смерклось к тому времени давно, луна же — не смела показаться из-за тяжелых грозовых туч, и таинственный незнакомец был одет в длинные одежды с капюшоном. Но в чем мой бывший учитель был уверен — так это в том, что этот странный тип тащил за собой большой мешок, в котором что-то шевелилось.

* * *

Не усыпил ли я тебя, Харрис, своей трескотней? Подай-ка мне воды. Спасибо. О чем я говорил? Да, в мешке что-то шевелилось. И хорошо, если только крысы да кошки, а не живой человек. Как бы то ни было, слежку мы решили продолжить с целью проникнуть в дом и увидеть все собственными глазами вместо того, чтобы строить бесконечные догадки. За сутки мы подготовили все необходимое: я дал учителю свой пистолет, а сам вооружился довольно тяжелым древком топора; мы отыскали два фонаря и на всякий случай прихватили несколько коробков спичек; кроме того — посчитай нас чудаками — мы составили предсмертные записки прежде, чем отправиться под вечер к дому на К.-стрит. Помню, в своей записке, я говорил о том, что, стало быть, одно мое приключение закончилось плачевно, а посему прошу отца и сестру простить меня за мою преждевременную смерть. И вспоминал всех тех, кому я был благодарен. Я благодарил отца и покойную мать, и сестру, и племянников, и тебя, Харрис.

В восьмом часу мы покинули жилище Шермана и направились к К.-стрит. Мы выбрали укрытие, из которого был виден интересовавший нас дом, и предались длительному ожиданию. Минуты текли медленно, казались часами, я изнывал от скуки, когда вдруг время будто бы ускорило доселе неторопливый шаг и в сердце мое закралось смутное предчувствие, что то, за чем мы пришли в этот вечер, скоро проявит себя. Мое волнение все возрастало. Забеспокоился и Шерман. Мимоходом я подумал, что старику, конечно, не пойдет на пользу любая эмоциональная встряска, а она, без сомнения, будет, если мы не отступим от своей безусловно глупой и небезопасной затеи. Я не успел уделить данной мысли должного внимания, так как Шерман неожиданно ткнул меня в бок и указал трясущейся рукой на заброшенный дом, в дверном проеме коего как раз показалась темная фигура с пустым полотняным мешком в руках, которая торопливо покинула поросший сорняками двор, двинулась в противоположном от нас с Шерманом направлении и вскоре совсем скрылась из виду.

Обождав немного, мы поспешили пробраться в дом. Не следовало и надеяться, что он окажется незапертым, но Шерман — я, право, до сих пор им восхищаюсь — быстро сориентировался и отомкнул незамысловатый замок валявшейся меж кустами амброзии проволокой. Я замер на несколько секунд, прежде чем ступить на порог. Дурное предчувствие вернулось, и я ощущал, как все мое существо холодеет при мысли о том, что нас