что? – зло спрашивает Мэйси, отстранившись от Мекая, рядом с которым теперь стоит Хадсон, и опять повернувшись к своему отцу. – Что Сайрус держит ее здесь вот уже восемь лет? И все это время мучает ее?

– Как бы мне ни хотелось возложить на Сайруса всю вину за нынешнее состояние твоей матери, дело обстоит намного сложнее.

– Что тут сложного? Этот тип – чудовище, которое всю жизнь только и делало, что оттачивало свое умение вредить другим. – Она показывает на свою мать. – Достаточно посмотреть на нее.

– Да, это так, но твою мать мучает не он. – Дядя Финн переводит взгляд на меня. – Это делает Карга.

– Карга? – Это слово вырывается у меня само собой. Меня обдает жаром и охватывает чувство вины, от которого мне становится трудно дышать.

Это я хотела, чтобы мы отправились к Карге. Это я привела Мэйси в дом женщины, которая все это время… Вот мерзавка. Гнусная подлая мерзавка. Мы были там, Мэйси была там, в ее доме, и она не сказала нам об этом ни слова, ни единого слова.

Хадсон кладет руку мне на поясницу, будто знает, что я корю себя за наш визит к Карге. Он ничего не говорит, но я знаю – он пытается сказать мне, что это не моя вина. Что я не могла этого знать.

Но это не так. Пусть я не знала, что Карга делает с матерью Мэйси, но ведь Хадсон предостерегал меня против визита к ней. Я не послушала его, и вот теперь… Теперь я в долгу перед женщиной, которая мучает мою тетю, мучает уже столько лет. Я бы сказала, что хуже быть не может, но в этом мире дела всегда могут принять еще худший оборот.

– Но почему? – спрашивает Мэйси. – С какой стати Карга решила мучить маму? Мама же помогала людям всю свою жизнь. Она никогда никому не причиняла вреда, так почему же…

– Как-то раз Карга оказала твоей матери одну услугу, – отвечает дядя Финн. – И твоя мать была должна оказать ей ответную услугу.

– И что? – спрашивает Мэйси.

– И она не смогла.

– И это дает Карге право мучить ее до конца дней? – спрашивает Мэйси. – Это же полный бред. У Грейс тоже есть должок перед Каргой. Значит ли это, что если что-то пойдет не так, то Карга сможет мучить Грейс до скончания времен? Конечно же, нет… – Она замолкает и, повернувшись, смотрит на меня во все глаза.

Я уверена – мои глаза сейчас так же округлены. А Хадсон рядом со мной стоит так неподвижно, будто обратился в камень.

– Никто не упоминал, что платой за неудачу в оказании ответной услуги должны быть вечные муки, – ни к кому не обращаясь, говорит Флинт. – Иначе я бы запомнил.

– У Грейс есть должок перед Каргой? – В голосе дяди Финна звучит ужас.

– Давайте не будем беспокоиться об этом сейчас, – отвечаю я, потому что мой мозг и так уже вконец обалдел, и у меня вот-вот может начаться полноценная паническая атака. Я почти дошла до ручки. – А чего именно Карга хотела от тети Ровены? Если мы сделаем то, чего она хочет, то сможем освободить ее из этой темницы?

– Вообще-то следует откровенно признать, – вворачивает Иден, – что сейчас мы не в том положении, чтобы кого-то освобождать из темницы или откуда-то еще.

Дядя Финн предпочитает ответить не ей, а мне.

– Сайрус держит ее в этой темнице не потому, что она не смогла оказать ответную услугу Карге. Он держит ее здесь, потому что она была признана виновной в шпионаже против Двора вампиров. Обычно за это казнят, но Ровена приходится кузиной королеве ведьм и ведьмаков, так что ее казнь могла бы вызвать политические проблемы.

– Тогда почему королева ничего не сделала для нее? – спрашивает Мэйси. – Если Сайрус не убил маму из страха возмездия со стороны Двора ведьм и ведьмаков, то почему Имоджен не добилась, чтобы он помиловал ее?

– Кое-что Имоджен все-таки сделала, – объясняет дядя Финн. – Она заставила Сайруса заменить казнь на пожизненное заключение.

Смех Мэйси резок, и слышать его больно.

– И она считает, что это справедливо?

Дядя Финн переводит взгляд с Мэйси на меня и обратно.

– Вообще-то дело обстоит сложнее, моя дорогая.

Я сглатываю и смотрю на спящую на полу тетю Ровену. Не похожая на себя, она сжалась в комок и так слаба, что не просыпается даже тогда, когда рядом с ней кричат, а ее выпирающие кости видны даже под одеждой. Она выглядит как привидение, которое забыло умереть.

У меня едва не подгибаются колени, когда мою грудь словно сдавливают тиски и мне становится трудно дышать. Хадсон обвивает рукой мою талию, поддерживая меня, но я этого почти не замечаю. К моему горлу подступает едкая желчь, а голос в голове все повторяет и повторяет, что у меня перед Каргой есть должок.

Но Мэйси этого не замечает, потому что занята другим – она орет на дядю Финна.

– Ты должен был мне сказать. Ведь я не ребенок. – Она смотрит ему в глаза и отчеканивает: – У тебя было восемь лет, чтобы освободить мою мать. Теперь настал мой черед, и я не подкачаю.

Видно, что дядя Финн раздавлен, но он не пытается оправдаться. Собственно, он вообще ничего не говорит. Никто ничего не говорит, пока темницу не оглашает насмешливое рукоплескание и знакомый голос произносит:

– А я уже думала, что мне понадобится инъекция инсулина, чтобы справиться с приторностью воссоединения этой семьи. Но в этом случае лучше бы подошел кляп.

Глава 65. Убийца и вор

Толпа вокруг нас нервно хихикает, и я поворачиваюсь, ожидая худшего. И действительно, прямо за нами стоит давешняя девица с рыжими волосами. Она стоит, прислонясь к толстой каменной колонне по ту сторону решетки, и чистит ногти острием черного ножа с выкидным лезвием. Видимо, потому что пилка для ногтей – это недостаточно круто.

– Кто она такая, мать ее? – хмуро спрашивает Флинт.

– Серьезная проблема, вот кто, – отвечает Иден, и она права, однозначно права. Это видно уже по агрессивному выражению на лице этой рыжеволосой девицы.

Я готова ее обозвать, если этого не сделает кто-то другой. Может, назвать ее Вельзевулом? Или лучше Люцифером? Да, она здорово смахивает на Люцифера.

– Ее зовут Изадора Вега, – говорит дядя Финн.

– О, нет, – бормочет Мекай. – Только не говорите мне, что она тоже отродье Вега.

Хадсон спокойно смотрит на него.

– Я бы оскорбился, если бы не был целиком и полностью согласен с тобой.

– Погоди,