— Сиди и успокаивайся, — твёрдо сказал он, — ты опять схватила слишком много тьмы. Пытайся перебороть её сама.

Повернувшись к Маркусу, я хотела высказать всё, что думаю, но поймав его пристальный взгляд, мгновенно растеряла все мысли. Алые глаза манили к себе, я чувствовала в них кровавую ауру, притягательную и такую желанную. Она отдавалась во мне и пульсировала нарастающей страстью, проникающей в каждую клеточку тела и оголяя нервы. Полумрак скрыл всех присутствующих от моего восприятия, я больше никого не видела и не слышала, и мне было на них плевать.

Я облизала губы. Глаза вампира потемнели, а дыхание изменилось. В одно мгновение я залезла на него сверху и села, оказавшись с Маркусом лицом к лицу. Его взгляд тут же вспыхнул, отдаваясь во мне жаждой, что растекалась внутри нас обоих. От ощущения близости его тела дыхание стало рваным. Я провела руками по его груди и резким движением прижала Маркуса к спинке дивана. Его кожа источала тепло и запах, заставляющий прильнуть ближе и прижаться всем телом, трогать кожу, целовать его…

— Хреново справляешься, — протянул он с лёгкой хрипотцой в голосе и чуть склонил голову набок. Его губы тронула усмешка, но взгляд так обжигал кожу, что я опасалась сгореть заживо.

— Я не хочу справляться, — тихо сказала я ему на ухо и сильнее прижалась бёдрами, пытаясь унять разрастающуюся между ног болезненную жажду.

Я чуть отстранилась и медленно провела рукой ему по лицу, по напряженным мышцам шеи и спустилась вниз к груди, а дойдя до раздражающих и мешающих мне пуговиц, я резко рванула рубашку и стянула её с плеч. Оторванные пуговицы покатились в разные стороны, стуча по деревянным доскам пола.

Маркус наблюдал за мной, следя за каждым движением, за тем, как участилось моё дыхание, как румянец обжёг мои щёки. И с каждой секундой его глаза всё больше темнели, пока их не затянуло чернотой.

Еле сдерживая себя, я провела руками по голой коже груди, ощущая кончиками пальцев как напряжены его мышцы. Такие идеальные, такие твёрдые… Но твердые оказались не только мышцы. От мысли, что от блаженства меня отделяет всего несколько слоёв ткани, я закусила губу и тут же ойкнула, а по подбородку заструилась кровь.

Через мгновение он впился в мои губы, целуя их так жадно, что я даже не успевала отвечать. Его руки опустились на мои бёдра, прижав их ещё сильнее, а потом скользнули под тунику, задирая её всё выше. Я слишком увлеклась лаской его языка и ощущениями на коже, и даже не заметила, что прижималась голой грудью к его разгорячённой коже.

— Так, — Маркус отстранился и резко дёрнул ткань вниз, — встань с меня.

— Почему…

— Встань.

От его жесткого тона во мне полыхнула обида, но я ощущала как в нём горело желание, а лихорадочный взгляд стал почти болезненным. Я подчинилась и слезла. Вампир взял меня за руку и быстрым шагом направился к лестнице. Мы поднялись на второй этаж, он открыл какую-то дверь, и не успела я войти в мелкую комнатушку, как он поднял меня за задницу и впечатал в дверь с такой силой, что она зашаталась, а петли скрипнули.

Я даже охнуть не успела, как наши губы вновь встретились в жарком и болезненном поцелуе. Я обхватила его ногами и вонзила ногти ему в плечи, сминая ткань рубашки и стягивая её вниз. Наши языки встретились в бешеном танце, а клыки то и дело касались губ, протыкая нежную кожу. От вкуса крови внутри живота болезненно заныло, мне было мало. Мне было мало всего.

Маркус прервал поцелуй и скользнул губами по подбородку, а потом вниз по шее, его бёдра вдавили меня в дверь, а руки вновь скользнули под тунику, сводя меня с ума прикосновениями к голой коже. Он особенно чувственно целовал шею, и я вздрогнула в предвкушении укуса, а когда его клыки прокусили кожу, испустила сладостный стон и запустила руку ему в волосы.

— И кто из нас не может сдержаться? — поддела я его и тут же закусила губу, а его клыки вошли особенно глубоко. Мне стало жарко и холодно одновременно, а по коже прошла волна мурашек. Сознание поплыло, погружая меня в лёгкий пьянящий дурман.

— Мне прекратить? — он чуть отстранился от шеи и провёл языком по ране.

— Не смей, — оскалилась я, ощущая внутри слишком болезненный узел желания, грозящий вот-вот разорвать меня надвое.

Избранник придвинулся к моим губам, и они с готовностью раскрылись. Не отрываясь от поцелуя, он переместил меня на стол и потянул штаны вниз. Сапоги мешали. Он снял один, потом второй, раздался грохот и треск, а затем я наконец освободилась от мешавших брюк, следом в сторону полетела и туника.

Кроме трусов и съехавшего набок лифчика на мне ничего не осталось. Смущение и неистовое желание сплелись во мне, отдаваясь жаром в каждой клеточке. Руки Маркуса скользили по разгоряченной коже бёдер, сжимали задницу, поднимались вверх по спине. Он надавил бёдрами на мои, и тут стол скрипнул, ножка подогнулась, и я чуть не полетела вниз.

Маркус поставил меня на ноги и потянул к единственной кровати, но когда мы подошли, я толкнула его и залезла сверху, резко прижав его руки к покрывалу, как он делал это ранее со мной. Я явственно ощущала сквозь ткань штанов, насколько он меня хотел, и прижавшись сильнее, несколько раз плавно качнула бёдрами.

— Может, мне прекратить? — издевательски протянула я, хотя больше всего на свете мне сейчас хотелось ощутить его внутри.

— А ты сможешь? — Он с вызовом рассматривал меня, но от пламени в его темнеющих глазах кровь начала закипать, а на загривке волосы встали дыбом.

— Я думаю, что не сможешь именно ты, — прошептала я слегка дрожащим голосом, а затем отстранилась, медленно расстегнула лифчик и откинула его в сторону, а затем приподнялась и стянула трусы, оставшись полностью обнаженной. Я потрясла головой, и белые локоны тяжёлой волной упали мне за плечи. Жар прилил к щекам и окрасил уши. — Поспорим?

Маркус выгнул бровь, и уголок его губ язвительно изогнулся. Так, да? Я снова качнула бёдрами и чуть выгнула спину, коснулась руками кожи на своей шее, медленно опустила руки, поглаживая упругую грудь, спускаясь руками вниз по животу, всё ниже и ниже, пока пальцы не опустились в самый низ между ног. Я медленно провела ими, ощутив, насколько сильно намокла от возбуждения, а потом чуть откинулась назад и развела ноги, чтобы он видел меня всю, и продолжила