я сотворила с вами, – подчеркнула она, махнув рукой, указывая на его лицо.

Киган проследил за ее движением.

– Я чувствую себя прекрасно, Кела. Ты не сделала мне ничего плохого, наоборот…

– Помоги заставить отца меня выслушать, – взмолилась она. – Он должен знать.

– Зачем? – рявкнул ее брат. – Чтобы они возобновили Арену и заставили тебя сражаться с ним опять? Нет, Келани, Арена окончена. Лерен Анатчиш сказал, что ты выпустила огонь, и все согласны с его версией событий. Я тоже, – он указал на себя раскрытой ладонью. – Я не хочу рисковать тобой снова, едва мы воссоединились.

Келани была поражена, она испытывала облегчение и в то же время растеряла все мужество. Нет, она не мечтала возродить Арену из пепла, в котором сгорели ее надежды, но ей нужно было вернуть одобрение отца, его любовь, потому что, если оставить все в руках ее злейшего врага, времени, возможно, она потеряет все и сойдет с ума.

Киган подошел ближе, чтобы укутать ее теплом своего тела. Она прижалась щекой к его плечу. Рука лерена поползла по ее спине, следуя вдоль линии позвоночника, пока не задержалась на затылке. Его пальцы обвели следы буквы «К». Буквы, какую он не мог сейчас видеть, но узор которой они оба прекрасно знали. Киган помял ее шею.

– Мы вместе, Кела, – сказал он. – Как это должно было быть с самого начала. Он никогда не заслуживал тебя. Единственное, что меня мучает, это то, что не я сам расправился с ним.

Келани снова вгляделась в его лицо. Она сразу догадалась, о ком и о чем шла речь. Ее горло сжалось.

Она ненавидела Сета больше всего на свете. Она поклонялась ему, как древнему богу, а он предал ее. Она ненавидела его всем своим существом. И все же от мысли о нем у нее скрутило живот и на глаза навернулись слезы. Боль. Его имя, память о нем и о его пустых обещаниях – все вместе терзало ее.

«Никого не интересуют твои желания», – ясно эхом отозвалось в ее голове. Вдруг она почувствовала снова его дыхание на шее, почувствовала, как он тянет ее за волосы, воскресила в памяти его холодный, равнодушный взгляд. «Было глупо на твоем месте поверить, что я откажусь от своего Имени ради кого-то вроде тебя».

Как она? Что с ней не так?

– Я не хотела этого делать, но он использовал меня. Он собирался убить меня. Он предал меня, Киган, предал, я ничего для него не значила.

– Я знаю, Кела, и поэтому ты здесь со мной, – сказал лерен, обнимая ее лицо руками. – Никто больше никогда не причинит тебе вреда. Я позабочусь о тебе и буду относиться к тебе так, как ты того заслуживаешь, – заключил он, пока его ладони стиснули сильнее озадаченное лицо лересы. Его рот накрыл ее губы в жадном поцелуе.

Келани была в замешательстве. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы выставить ладони между их телами и оттолкнуть его. Киган сопротивлялся. Она едва могла дышать, так как его нос уткнулся в нее, перекрыв ток воздуху.

– Киган… – она задыхалась, вся в смятении. Ее губы дрожали. Она не могла подобрать слов. Но что вообще можно было сказать в такой ситуации? Что сейчас произошло?

Ее брат поцеловал ее, как делал это Сет, и по чертам его лица, по тому, как он смотрел на ее губы, она понимала, что он намеревается сделать это снова. Поэтому Лереса не спешила убирать руки.

– Киган, какого черта ты творишь?

Он иронично улыбнулся и покачал головой.

– Почему ты так удивлена? – спросил он, заправляя прядь ей за ухо. Она быстро поправила ее сама. – Могу поклясться, ты хотела этого так же сильно, как и я.

– Хотела? – потрясенно повторила лереса. – Хотела тебя поцеловать?

– Нет, чтобы я сделал первый шаг и тебе не было стыдно признаться в этом, – сказал он. – В том, что ты всегда любила меня, – заметил он, – а не С., вот почему ты убила его и вернулась ко мне.

Сердце отчаянно забилось внутри.

– Конечно, а как иначе? – ответила Келани. – Мне было очень больно, но у меня не было выбора. Я поняла, что не могу отдать свою жизнь за того, кто выставил меня доверчивой дурочкой и предал. Я была вне себя от ярости, – оправдывалась лереса. – И я все еще взбешена, но… я не уверена, что повторила бы это снова…

Киган резко кивнул.

– Нет, я знаю, ты бы сделала это, – его уверенность пугала. – Ты бы сделала это ради нас. Потому что ты любишь меня.

Он хотел погладить ее щеку, но Келани отошла назад.

– Киган, разумеется, я люблю тебя. Но я люблю тебя как брата, не по-другому, а ты должен любить меня как сестру.

К. щелкнул языком и отмахнулся от ее слов.

– Ты никогда не полюбишь кого-то сильнее, чем свой род, – он вспомнил предание их семьи. – Это обещание подразумевает самую чистую и самую сильную любовь. Я думал, что молиться Святой Четверке… пустая трата времени, но как же я ошибался. – Он улыбнулся. – Ожидание того стоило, теперь у меня есть все, о чем я мечтал, – произнес он, – ты.

Он протянул к ней руки.

– Нет… – выдохнула К., пытаясь уйти от объятий. – Ты запутался. Я тебя люблю, но не так.

– Ты понятия не имеешь, что говоришь, – Киган не сдавался.

– Нет, – проревела она, ударив его ногой по голени. Она выскользнула и встала поодаль. – Тот, кто не знает, что говорит, – это ты.

На его лице блеснула та порочность, которую она никогда не замечала за ним. Ее сердце екнуло. Это был не Киган, не ее брат. Точно так же, как тот, кто всего несколько минут назад стоял в этой комнате, не был ее отцом. Разве мог Киган так обращаться с ней? Он сошел с ума.

Арена сломала их. Она перевернула все с ног на голову, лишила рассудка сначала ее, потом Сета и, наконец, весь ее род, отца, Кигана. Арена играла их умами. Арена все разрушила. Но рано или поздно жизнь продолжит течь своим чередом.

Келани опасалась, что больше никогда не увидит людей, которых когда-то любила.

– Я готов подписаться под каждым словом, – продолжил Киган. Его руки теперь как будто не находили себе места. – Я люблю тебя целую вечность. Я просто не мог ничего поделать против нелепого желания отца обвенчать тебя с этим придурком С. – Он на мгновение опустил взгляд и рассмеялся. – Я знал, что в конечном счете он облажается сам и что тогда ты прибежишь ко мне,