потерял ее навсегда, как и сказала ей Чира тогда в доме.

Чира. Подлая херианка. Это все из-за нее. Она замышляла это с самого начала – стереть ее род в порошок.

Эти слова не могли быть правдой. Он любил ее так же сильно, как она любила его.

«Он любит меня».

– Они подготовят тебя к празднованию, потому что отсутствие одной из главных его причин вызовет еще больший переполох и бросит кость нашим изголодавшимся врагам, – снова заговорил Кент. – Это последнее мероприятие, на котором ты будешь присутствовать, – предупредил он. – С завтрашнего дня, клянусь, ты никогда больше не увидишь солнечный свет, если только не выпрыгнешь в окно. Насладись вдоволь, потому что я сомневаюсь, что ты встанешь с постели после того, как тебя высекут. И если тебе придет в голову открыть рот, чтобы высказать еще одну ложь, ты больше никогда не увидишь родных, – пригрозил он. – Я хочу, чтобы ты была тихой и послушной, Келани, – он ткнул в нее пальцем, – какой ты и должна быть.

Секир глубоко вздохнул и заложил руки за спину. Его дыхание обжигало кожу лересы, как брызги кислотного дождя. Затем он повернулся лицом к двери, как будто ему было дурно от присутствия дочери.

– Мы похоронили тебя, Келани, – сказал он, направляясь к выходу. – Не стоило вылезать из своей могилы, – заключил он и исчез в дверной раме.

Келани шмыгнула носом.

Лереса краем глаза заметила движение. Она невольно повернулась к дяде Рэндалу, надеясь найти хоть какой-то признак сострадания, потому что он всегда был более ласковым и доброжелательным, чем ее отец в грозовые моменты. Вместо этого она наткнулась на еще большее презрение. И хотя Келани не видела раньше на его лице ненависти, она узнала это выражение. Он смотрел на нее, как на гнилой плод. Келани заглушила всхлип.

Ей меньше всего хотелось, чтобы дядя и брат видели, как реакция отца сломала ее окончательно. Ей нужно было выбросить эту картину из головы, этот миг первой встречи. Очень скоро все вернется на круги своя. За этой встречей последуют другие.

Вопрос времени.

Для них было обычным делом злиться и обращаться с ней так. Тем более они не знали всей правды.

Рэндал отвел взгляд, качая головой, и двинулся к двери, чтобы последовать за секиром. Он остановился на мгновение, оглянулся и посмотрел на Кигана.

– Я скоро вас догоню, – отчеканил лерен.

Кивнув, дядя исчез, оставив дверь приоткрытой.

Келани опустила взгляд на свои дрожащие израненные руки. Она не хотела смотреть на брата – видеть его неодобрение. Ей было достаточно разговора с отцом. Она не стерпит больше обиды от людей, которых превозносила выше всего на свете, ведь это в конечном итоге окончательно сломает ее. В ту секунду Келани хотела, чтобы он ушел.

– Кела, – сказал он. Его голос звучал сладко, примирительно, или, возможно, в нем сквозила усталость. Она не подняла глаз, чтобы удостовериться в последнем, и замотала головой.

Келани услышала приближающиеся шаги Кигана. Она отпрянула и вжала голову в плечи.

– Ты думаешь?.. – голос К. сорвался. – Келани, я не собираюсь бить тебя, – пообещал он. – Посмотри на меня, пожалуйста, – с мольбой. – Посмотри на меня.

Ее брат наклонился немного ближе. Его мягкие пальцы подкрались к ее подбородку, заставляя поднять глаза. Она не сопротивлялась. Он не делал это так резко и решительно, как секир.

На его лице не читалось ни гнева, ни разочарования, оно просто выглядело чистым и приятным. Уголки его рта слегка изогнулись, и он слабо ей улыбнулся. Келани выдохнула.

Киган обнял ее. Лереса прижалась к нему, уткнувшись лицом в его грудь. Ей было трудно дышать через заложенный нос. Брат гладил ее по волосам, давая время успокоиться.

– Мне очень жаль, – было первое, что она сказала, когда рыдания стихли, но у нее вновь перехватило дыхание. – Киган, мне жаль. Я даже не думала…, – заверила она. – Я бы никогда не сделала ничего такого, что могло бы навредить тебе, отцу или роду. Я…

– Я знаю, Келани, – прервал он ее. – Я представляю, через что тебе пришлось пройти… через какой страх и отчаяние. Он не должен был тебя посылать. Это его вина, только его, и я никогда ему не прощу то, что он забрал тебя у меня. Я понимаю, почему ты сдалась, и я… я ценю это.

Келани подняла лицо, чтобы посмотреть ему в глаза. Киган недоуменно взглянул на нее в ответ и нахмурился.

Он тяжело сглотнул. Киган только что произнес слова, которые секир не одобрил бы.

– Это была не я, Киган, – призналась она. – Я не стреляла. Я не сдавалась.

Ее брат приоткрыл губы, чтобы что-то сказать, однако запнулся и закрыл их.

– Я… Ты мне веришь, да? – голос лересы дрожал.

Недоумение вуалью повисло на лице лерена. Он хотел улыбнуться, кивнуть, сказать «да», согласиться с ней, как если бы она была умалишенной. Келани не стала дожидаться этого.

– Это правда не я, Киган, – настаивала она. – Клянусь. Я собиралась сразиться с Авориком.

– И… он… он бросил его? – предположил он с подозрением, почти шутливым тоном.

– Нет, – опровергла К. в ту же секунду. – Он тоже приготовился сражаться со мной. Но он оглушил меня, когда херианка уже зажгла огонь. – Она только теперь поняла, что произошло. Неужели он жаждал ее смерти даже после того, как увидел вспышку?

– Херианка? – повторил он, как будто это было совсем уж за гранью разумного.

Келани высвободилась из его объятий и отступила назад. Она поднесла одну руку к подолу ночной рубашки и закатала его, чтобы показать повязку. Киган уставился на ее ногу.

– Херианка выхаживала меня, после того как Блуинс ранила меня своим когтем, – рассказала она.

Ткань снова прикрыла ее ногу, но он не отрывал от нее задумчивого взгляда.

– Я должна была умереть в том переулке, – сказала Келани. – Под телом Бельтесорн… Я потеряла сознание. А когда очнулась, поняла, что херианка выходила меня и залечила рану. Она хотела, чтобы я победила. Я действительно не знаю почему. Но… – Келани потрясла головой, вспомнив, что произошло потом с Сетом. Она пропустила эту часть, промотав нить воспоминаний до нужного момента, – …предала меня. Мы с Авориком стояли лицом к лицу, готовые драться за честь рода, но она украла мой сигнальный пистолет и… выстрелила.

Киган искал ее потерянный в пустоте взгляд.

– Она хотела, чтобы ты выжила, Келани, любой ценой, – сказал он ей. – Как и я. И я рад, что она это сделала, что она… предала тебя.

Глаза Келани распахнулись.

– Как ты можешь такое говорить? – она упрекнула его. – Посмотри, что