– До чего же я рада вас видеть! Я просто минутки считала!

– И до каких вы досчитали? – спросил Алекс.

– До восемнадцати тысяч четырехсот семидесяти шести, – тут же выпалила в ответ Джуди и взяла его за руку, словно лет ему было раза в два меньше, и, с изумлением качая головой, посмотрела на Клару.

Ну что ж, решила про себя Клара, если Джуди говорит, что теперь у них все гораздо лучше, то, возможно, так оно и есть. И не стоит ей копаться в чужих проблемах. У нее самой проблем более чем достаточно – и мнимых, и вполне реальных, которые еще предстоит как-то решать.

В просторном вестибюле Музея естественной истории центральное место занимали четыре слона. Бедняжки, вдруг подумала Клара, выставлены здесь навечно, и каждый может сколько угодно пялить на них глаза и тыкать в них указками. Ей вдруг стало так грустно, что даже плакать захотелось.

– А они настоящие? – спросила она и тут же пожалела о своем вопросе, потому что Джуди и Алекс разом вытаращили от удивления глаза и уставились на нее, похожие на некий комедийный дуэт из мюзик-холла.

Затем они полюбовались костями динозавра (кости настоящие, Клара!), вулканами (а это всего лишь модели, ясно, Клара?) и множеством насекомых в стеклянных ящичках (насекомые тоже были вполне настоящие). Джуди и Алекс переходили от экспоната к экспонату, и Джуди все время что-то объясняла мальчику, а потом задавала ему вопросы, как бы проверяя, все ли он понял. Как же здорово это у нее получается, – восхищалась про себя Клара. И откуда только она набралась этих энциклопедических знаний?

Джуди, словно в ответ на ее мысли, постучала ногтем по какой-то маленькой табличке, прикрепленной под одним из ящичков с насекомыми, и тихо сказала:

– Тут, между прочим, все написано. – Но ведь рассказывала-то она куда более подробно и так интересно, такими простыми понятными словами, что не только Алекс, но и Клара слушали, развесив уши.

Джуди сказала, что перед самой войной экспонаты этого музея безопасности ради вывезли из Лондона и рассредоточили по всей стране.

– Я знала, что так у нас поступали с детьми, – сказала Клара, – но понятия не имела, что с неодушевленными предметами обошлись еще бережней.

– Их размещали даже по сельским домам, даже в одной из шахт Южного Уэльса; и, разумеется, у одних пристанище было лучше, у других – хуже.

– А мне нравилось то место, куда меня эвакуировали, – сказал вдруг Алекс.

– Ты его помнишь? – удивилась Клара. Ведь тогда Алексу было, наверное, года три или четыре. Разве в таком возрасте можно что-то запомнить? Но, с другой стороны, зачем тогда говорить, что помнишь?

– Этот мальчик все про себя помнит и понимает, – сказала Джуди, когда они с Кларой добрались до конца секции бабочек.

– Да, он у нас умненький, настоящий всезнайка! – с гордостью подтвердила Клара.

* * *

Алексу хотелось непременно посмотреть временную экспозицию пауков. Он вообще хотел разом впитать, вобрать в себя буквально все на свете, но Клара часа через три поняла, что с нее довольно; она устала и от этого здания, где слишком сильно топили, и от этих разнообразных существ с вытаращенными глазами и когтистыми конечностями, и вообще от чрезмерной интенсивности впечатлений. Она чувствовала, что мозг ее перегружен, и предложила Джуди выйти на воздух и перекусить сэндвичами, а Алекс, если хочет, может продолжить свои исследования, а ланч она прибережет ему на обратную дорогу. Джуди, похоже, разрывалась между ними.

– Идем, Джуд, – настаивала Клара, – это ведь и для нас тоже возможность на свободе побыть.

– Идите-идите! – Алекс уже с энтузиазмом предвкушал самостоятельный осмотр музея.

– Присоединяйся к нам, когда закончишь осмотр! – крикнула ему вслед Джуди, но Алекс ее уже не слышал: он галопом мчался вверх по лестнице навстречу большой фотографии тарантула и надписи под ней, возвещавшей: ПАУКООБРАЗНЫЕ.

И одного этого слова было достаточно, чтобы Алекс полностью забыл о еде, – подумала Клара. – Жаль только, что сэндвичи у меня всего лишь с кресс-салатом. Выходя с Джулианом «в свет» или обедая у него дома, она всегда ела гораздо лучше, чем в Грейндже. И все же сегодня она постаралась и припасла на десерт кекс.

– Ну, как поживают твои мигрени? – Клара столько раз давала себе слово, что не задаст подруге этого вопроса, и все же не сдержалась: она была обижена, ведь Джуди так ее подвела, не приехав на вечеринку по случаю помолвки!

– Сейчас все хорошо.

– Тебе бы надо провериться, с врачом посоветоваться.

Джуди согласно покивала, словно давая понять, что совершенно не собирается ни проверяться, ни с кем-либо советоваться.

– А с Артуром у вас все нормально? – Клара чувствовала, что нынешнее состояние Джулии имеет к Артуру самое непосредственное отношение.

Джуди ответила так раздраженно, словно Клара со своими вопросами бесконечно ей надоела.

– Да все у нас нормально! Он сейчас хорошо себя чувствует. – И, прежде чем Клара успела еще что-то спросить, она задала ей встречный вопрос: – А как у тебя дела с твоим женихом?

– Отлично.

В поезде, когда они ехали домой, Алекс не умолкал ни на минуту, рассказывая о всяких удивительных вещах, которые видел в музее; его одинаково волновали ящерицы, пауки и динозавры. И Клара вдруг поймала себя на мысли, что устроила эту поездку не только для Алекса, но и для того, чтобы сделать некий намек Айвору. Может, это нехорошо или неправильно? Однако она не смогла отказать себе в удовольствии, когда Алекс, как и следовало ожидать, потащил ее к Айвору, чтобы первым делом рассказать ему о поездке в Лондон.

– Мисс Ньютон специально повезла меня в Лондон, чтобы показать мне динозавров! – крикнул Алекс, врываясь в его мастерскую.

Айвор был занят: шил занавески или что-то в этом роде, сосредоточенно глядя на шов своими темными глазами. Во рту у него были булавки, которые он поспешно вынул, но Клара все равно слегка вздрогнула и поморщилась. Она вдруг представила себе, что целует его и чувствует болезненный укол булавки. Она даже собственные губы невольно потрогала.

– Вот как? Клара вообще о вас очень заботится, – сказал Айвор и посмотрел на Клару, чуть приподняв брови. Это, конечно, было никаким не извинением, хотя она очень надеялась, что он извинится, но это явно была похвала, признание ее заслуг, и она испытала огромное – и, возможно, совершенно не соответствующее реальной действительности, – облегчение: значит, они все-таки по-прежнему друзья!