Шрифт:
Закладка:
– Перестань…
– Зануда. Я был так горд тобой, когда ты подвела бедную Лотти под монастырь. И надеялся… Но ты заставила меня прождать еще десять лет, пока в полной мере не реализовала свой потенциал. Ты ведь всегда была динамщицей, не так ли? – Его кошачьи глаза вспыхивают. – Наверное, поэтому-то этого бедного толстого щеночка так и тянуло к тебе. Тебя тоже тянуло к нему, хотя этого влечения я и не понимал. Думаю, на вкус и цвет…
– Что тебе надо?
– Ты еще не поняла? – Он опять улыбается так, словно еще глубже воткнул нож. – Странно, такая умненькая девочка, как ты…
– Чем же ты был занят столько лет? Где пропадал? Наверняка у тебя есть жена, есть другие дети…
– В общем-то, да. У меня много дочерей.
– Сколько?
– Ну, я никогда их не считал, но думаю, тысячи четыре… или пять.
Беа щурит глаза.
– Не…
– Ты не понимаешь, как это может быть?
– Нет, я думаю, из тебя получается дерьмовый лжец – mentiroso de la mierda — и что ты к тому же не в своем уме, как и мама.
– И вовсе ты так не думаешь, ведь ты уже слишком много повидала. Я должен сообщить тебе плохую новость – большинство моих дочерей мертвы. Хорошая же новость заключается в том, что очень скоро ты встретишься с теми из твоих сестер, которые еще живы.
Беа вспоминает свой сон – сон, в котором ее мама говорила о ее сестрах. Думает о том рисунке, который она нашла в «Фицбиллиз», и о своих пробуждающихся воспоминаниях.
– Мы дойдем и до них, – говорит ей отец. – Однако давай сначала обсудим то, как я возьму тебя под мое крыло, обучу тебя всему…
– У меня нет отца, – перебивает его Беа. – Он мне не нужен и никогда не был нужен. Хватит с меня и мама. Так что отвали и оставь меня в покое.
Он смеется.
– Можешь отрицать это сколько угодно, дорогуша, можешь сопротивляться, но через несколько дней… Вот увидишь.
С этими словами он исчезает.
Беа еще долго смотрит на стул, на котором сидел якобы ее отец, и ее тело начинает сотрясать дрожь.
11.56 пополудни – Лео
Лео шагает по Кингс-Пэрейд. Сегодня он даже не смотрит на освещенные окна домов, ибо ему все равно. Льющийся из них свет напоминает ему яичные желтки, но эта мысль не заставляет его замедлить шаг, он просто проходит мимо и опять вступает в темноту.
Чтобы убедить Голди, ему нужен какой-то впечатляющий эффект, так что надо отбросить осторожность. Осталось только пять дней, он не может позволить себе и дальше терять время. Он знает – чтобы она поверила, Лео должен открыть ей всю правду. Вот только тогда он ее потеряет, а значит, ему необходимо выбрать между сохранением ее любви к себе и ее жизнью.
Навечье
Вы больше не приходите сюда. Проходят месяцы, потом годы. Мало-помалу воспоминания о Навечье тускнеют. Когда вы думаете о нем – если думаете вообще, – то ругаете себя за то, что вы считали его чем-то реальным. Его просто не могло быть, и с вашей стороны было глупо воображать, что это место существует. Наверняка это был просто сон.
Ужасный, пугающий, невероятный сон.
Голди
Я не хотела забывать и не хотела умирать. Не знаю, чего я боялась больше. Забыть Навечье – это забыть самое главное во мне самой, мой дух, мою душу. Но что я могла сделать?
Было еще кое-что. Когда Беа рассказала нам, что этому придет конец, мне расхотелось идти на уступки и терпеть. Главной моей головной болью был мой отчим. И именно я должна была остановить его, потому что ма ничего не знала, а Тедди ничем не мог мне помочь.
Я продолжала думать об остальных словах Беа – о жизни и смерти, о том, что нам придется драться, если мы хотим остаться в живых. Пусть я была не такой сильной, как Скарлет, но я была сильнее, чем можно было подумать. Даже если никто из нас не смог бы убить нашего отца, я начала думать, что избавиться от моего отчима будет не так уж трудно. Я не знала, как именно это сделаю, но с удовольствием воображала, что могла бы сотворить.
Лиана
Лиана снова и снова раскладывала карты Таро, надеясь, что они опровергнут слова Беа и ей никогда не придется покинуть Навечье и своих любимых сестер, но у нее всякий раз выходило одно и то же. Карты выпадали разные, но история не менялась. Башня. Пятерка Кубков. Десятка Мечей. Девятка Жезлов… История утраты, скорби, страданий и тоски. Она потеряет Навечье, своих сестер и себя саму.
Погоревав, Лиана решила пойти картам наперекор. Она сбежит. В ночь перед своим тринадцатым днем рождения она явится в Навечье и останется там. Это не даст ей забыть. Тогда она не окажется привязана к этому миру и не забудет тот мир, раз останется в нем жить.
Она оставит письмо. В нем она не напишет правды, а скажет, что сбежала на Манхэттен или в Париж. Ее матери не придется думать, будто она лишилась рассудка. Девочка точно не знала, как именно объяснит свой побег, но у нее есть еще пять лет, так что она сможет что-то придумать. Главное, план был уже готов. Первые тринадцать лет своей жизни она посвятит Изисе Чивеше, а затем сбежит и проживет остаток своих дней так, как хочется ей самой.
Скарлет
У Скарлет тоже имелся план, как обойти пророчество Беа. Она напишет себе письмо, которое нужно будет открыть в ее тринадцатый день рождения и в котором она расскажет себе все о Навечье, забвении и Выборе. В нем она объяснит все себе, тринадцатилетней, и сможет вернуться в Навечье, стоит ей только захотеть.
Само собой, она понимала, что этот план таит в себе маленький изъян. Тринадцатилетняя Скарлет наверняка решит, что письмо восьмилетней Скарлет – это детская фантазия. Ведь если она расскажет про Навечье кому-то из взрослых, они подумают, что все это глупые выдумки. Значит, надо будет сделать фотографию. Нет, не фотографию Навечья – вряд ли из этого что-то выйдет, даже если взять «Полароид» ее бабушки и пройти с ним через врата.
Вместо этого она сделает фотографию тех искр, которые сыплются из ее пальцев на Земле всякий раз, когда ее охватывает злость. Такое случается нечасто, но этого должно хватить. Надо просто подождать.
Когда фотография, наконец, оказалась у нее в руках, она запечатала ее в конверт вместе с письмом и заперла его в верхнем ящике своего письменного стола. Своим затейливым, но разборчивым почерком она написала на конверте: «Открыть в мой тринадцатый день рождения».
Беа
Хотя перед своими сестрами Беа притворялась, что ей все равно, это было далеко не так. Ей была невыносима мысль о том, что она целых пять лет не сможет вернуться в Навечье и увидеть своих сестер. Она полагала, что можно было бы увидеться с ними на Земле, но это будет совсем не то. Ничто не могло сравниться с Навечьем. Поскольку она была не так наивна, как они, то пыталась смириться с мыслью о том, что ей придется провести пять одиноких лет в компании своих мама и abuela.
