Кристина смотрела на спокойную воду, и знала, что мать будет хвалить ее за простые вещи, радоваться простым ее достижениям… И смерть так далеко… Смерть – просто слово, немного непонятное, чужеродное и совершенно лишнее.

Какой прекрасный мир!

По воде, в ту сторону куда улетела птица, медленно плыл сухой дубовый лист. Кристина провела его взглядом и удивилась: на этой улице нет дубов, да и в самом Рэгдолле их очень мало….

Лист плыл и плыл, пока не исчез где-то под причалом в конце улицы…

– Кристина. – Мать положила руку ей на плечо. – Кристи… Как тебе прогулка?

Кристина обернулась и увидела своих родителей, держащихся за руки, мягко улыбающихся, молодых, красивых и счастливых… “Так значит, и вправду, папе не нужно умирать! Какое облегчение и счастье!”

– Как тебе прогулка, Кристи? – Повторила мать свой вопрос.

– Мне хорошо, мам. – Ответила Кристина без затей, и улыбнулась.

– Мы рады за тебя, Кристи. – Сказал отец, и Кристина вспомнила, что так ее называть первым стал именно он.

– Нас ждет вкусный ужин. Добавила мать. – А потом – просмотр нового кинофильма.

Кристина была в восторге. Она ведь так любила смотреть фильмы вместе с ними. Любила остроумные шутки отца по поводу происходящего на экране, и тихий говор матери… Она так любила проводить время с ними обоими.

Она посмотрела на воду. В ней отражалось теряющее краски небо. Внезапно ей стало очень и очень грустно. Часть ее спящего сознания вдруг поняла, что все вокруг обман… И воды этой, в действительности, никогда не существовало, и улица ее вся заросла деревьями грецкого ореха, а акаций и шелковиц там никогда не было…

И отец давно мертв, самой же Кристине не пять, а уже целых четырнадцать лет. И она, Кристина – ведьма.

Ночь приближалась слишком быстро. Дома стремительно погружались во тьму, вода в реке чернела, превращаясь в какой-то шипящий яд…

Кристина отскочила от воды на противоположный край причала.

Мать стояла слева от нее. Высокая, с горящими глазами – истинная ведьма… Лицо, раскрашенное горем. Кристина поняла, что вырастет, и обретет такое же лицо – глаза, горящие внутренним огнем и темные краски… нет… не краски, а увечья горя. Горя, которое делает человека жестоким, которое толкает его на ужасные вещи… Например, пожертвовать своей дочерью…

– Так надо, Кристи…

– Почему, мама?

Над рекой поползли полосы тумана. Кристина увидела их, и совсем уж испугалась. Это была реальная угроза, глобальная, глобальнее, чем юная ведьма могла понять, чудовищная угроза… Туман полз над рекой, тянулся щупальцами к домам.

– Я не очень люблю тебя, Кристи. В этом все дело. А еще, у меня есть долг, долг перед одним человеком, который я надеюсь оплатить тобой. К тому же, таким образом я смогу повлиять на будущее этого мира. Вот так вот.

– Мама… – Губы Кристины задвигались, но изо рта не вырвалось ни звука.

“Мама”.

– Кристи, но ведь я же сказала, что не очень люблю тебя. Ты должна это понять. Но я хочу, чтоб ты прожила свою жизнь не зря.

– Ты не должна была посылать меня туда, мама!

– Должна. К сожалению, должна. У нас бы никогда не получилось нормальной семьи. Постарайся понять это…

Слезы полились по щекам Кристины. Она смотрела на фигуру своей матери, что превращалась в безликую тень.

Вода в черной речке была поразительно холодной. Кристина чувствовала дыхание, некий отпечаток этого холода на своей правой щеке. От черной реки струился туман. Он подобрался к Кристине и тут же обвил ее лодыжки. В этот же момент голова наполнилась ледяной тяжестью. Чувствуя эту тяжесть, Кристина начала просыпаться… Глаза ее медленно открылись…

Комната… Довольно просторная, со стенами, покрытыми бледно-голубой плиткой, и большими, с множеством лампочек, светильниками на штативах. Белые шкафы, с маленькими бутылочками внутри них, размещались возле противоположной от Кристины стены. Несколько стоек для капельниц стояли чуть левее.

Как же это помещение похоже на операционную в какой-нибудь старой-престарой больнице, или как в фильме ужасов… Стоп… А вдруг это и есть операционная?

Кристина слабо попыталась пошевелиться, и с возрастающим беспокойством осознала, что не может сделать этого. Тогда она осмотрелась и поняла, что прикована по рукам и ногам к какому-то громоздкому креслу, вмонтированному в пол… А еще на ней не было одежды, абсолютно…

Но мало того, в жутком мучительном сне, голова не спроста казалась такой тяжелой… Качая ей из стороны в сторону Кристина ощущала на ней что-то громоздкое и металлически-холодное, что-то окольцовывающее уши, полностью закрывающее затылок, макушку и часть лба… Что же это такое?

– О, ты наконец проснулась! – Неожиданный, звонкий девичий голос, напугал и заставил вздрогнуть Кристину. – А я тут прилегла на кушеточку, расслабилась немного, да и сама уснула на пару минут, вот буквально сейчас пришла в себя, похоже почти одновременно с тобой…

Девчонка с соломенными косичками, и россыпью веснушек на лице, обошла кресло, после чего с каким-то детским лукавством и искренним интересом всмотрелась в Кристину.

– Ты ведьма! – Без обиняков выпалила девчонка. – Как же это интересно! Я еще ведьм не встречала, но судя по тому, как Роммокон поработал над тобой, он встречал…

– Роммокон? – Слабо вымолвила Кристина сухими губами, опуская тяжелую голову. – Кто такой этот Роммокон?

Девчонка была одета в черную элегантную форму, то ли рабочую, то ли военную. Наверное, все же военную, но без каких-либо опознавательных знаков. На боку у нее висела демоническая оранжевая маска с длиннющими белыми клыками, обклеенная наклейками и залепленная на переносице пластырем… Черный иероглиф на лбу маски Кристина сразу же узнала, он означал – огонь.

– Доктор Роммокон… – Девчонка комично приложила указательный палец правой руки к собственной щеке и словно задумалась. – Ну, это ближайший помощник доктора Григоровича. Скорее, они даже партнеры. Я не много знаю слов, потому что общаюсь с людьми и читаю совсем недавно, но я знаю, что значит слово “партнерство”. Да, они партнеры и, наверное, друзья.

– Так я в этой… клинике?

– Ну да! – Радостно