правда. Дирк, помнишь, в Ардене я сказала, что ты даже представить не можешь, через что я прошла перед отъездом из Колдхейма, что об этом знал только Рэндалл и он спас меня? – умоляюще обратилась она к брату. – Я имела в виду это. Рэндалл подстроил казнь Тины, чтобы снять подозрения с настоящей убийцы. Он хотел защитить меня. А Тина здесь вообще ни при чем. Она не знала о том, что я сделала, но приняла всю вину на себя, потому что предана мне.

– Я тебе не верю! Ты лжешь! Мой сын не мог! – продолжала в слезах кричать Ария, пытаясь вырваться из хватки сына.

– Кай, уведи мать, пусть служанки дадут ей успокоительное снадобье, – надтреснутым голосом приказал Дайн.

– Будь ты проклята! Будь проклята, лгунья! Убийца!

Ее удаляющиеся крики звенели в ушах Авроры, и она дрожащей рукой провела по лбу, стирая холодную испарину.

– Вот мое признание, дядя. По законам Севера я имела право отстоять свою честь. Ты знаешь, что девичья честь дороже жизни и плата за ее кражу – жизнь. Ты поклялся моему отцу защищать меня, но не смог уберечь от собственного сына. Ты покрывал его страшные грехи из-за слепой любви, и вот чем все обернулось.

Дайн склонил голову и прикрыл огромной ладонью лицо. Аврора хотела посмотреть ему в глаза, понять, верит ли он ей, испытывает ли муки совести. Но он будто вовсе ничего не слышал.

– Можешь казнить меня, дядя, но клянусь: я отыщу папу в Долине Вечности и скажу ему, что его любимый брат не уберег меня, что заставил пройти через предательство и унижение и лишил жизни. Скажу, что когда моей семье угрожала опасность, он отвернулся от меня, примкнув к моим врагам, которые обрезали мои косы, словно я блудница, и оставили на моем лице шрам. Объявляй приговор, дядя. Только на сей раз никакие мешки золота не смогут усыпить твою совесть.

После этих слов страх и волнение покинули Аврору. Будь что будет.

Она взглянула на перстень, свет которого снова стал приглушенным, и вдруг заметила движение.

К ней направлялся Дирк.

– Отец, если ты собираешься приговорить мою сестру к смерти, я готов отдать свою жизнь в обмен на ее. – Дирк встал рядом, и Аврора чуть не разрыдалась от облегчения. – В том, что с ней случилось, виноваты все мы! Она наша кровь, наша сестра, а мы не уберегли ее и… То, что совершил наш брат… – Дирк запнулся и замолчал. Аврора никогда не видела его таким угрюмым.

– Я тоже вменяю свою жизнь за Аврору. – Кир остановился рядом с Дирком.

Аврора посмотрела на Яна, такого красивого и возмужавшего, но тот отвернулся, явно избегая встречаться с ней взглядом. Из всех братьев он больше всех любил Герольда. Аврора не могла его винить в том, что он не хотел верить в ее рассказ. Она бы тоже не хотела знать такую уродливую правду о родном человеке.

– Дядя? – с мольбой и толикой надежды позвала Аврора.

Он встал и спустился по ступеням каменного помоста.

Аврора напряглась от ожидания и страха. Закария, все это время стоявший рядом, еще крепче сжал ее ладонь. Она повернулась к нему и в этот миг заметила, что в другой руке он сжимает стальную иглу – не собирается сдаваться даже в случае поражения.

Дайн приблизился, и Аврора с опаской подняла голову, чтобы посмотреть на него. От увиденного ее сердце едва не раздробило грудную клетку. Лицо дяди было влажным от слез. Он поднял широкую ладонь, в которой всегда с легкостью умещались обе ее руки, и погладил ее короткие волосы.

– Послы кронпринца Артура размещены в восточной башне. Не выходи из комнаты до отъезда, если хочешь, чтобы твой визит остался в тайне, – сказал он тихо и без тени эмоций, а потом молча прошел к двери.

Следом за ним ушел Ян.

Автора с тоской проводила его высокую широкоплечую фигуру.

– Ему нужно время, чтобы все переварить, – усталым голосом произнес Кир и погладил ее по спине.

– Нам всем нужно время, – угрюмо отметил Дирк.

– А мне нужно поесть, – подал голос Закария, и Аврора чуть не засмеялась в голос. То ли от облегчения, то ли от подступающей истерики, которая на протяжении суда грозилась обрушиться на нее мощным ураганом.

Все самое страшное было позади, но она знала, что у нее осталось одно незаконченное дело.

Аврора попросила Дирка провести ее в свои покои, сказав, что хочет побыть одна. Закарию же разместили в соседней комнате. Ей принесли ужин и успокоительное снадобье, за что она была искренне благодарна. Аврора поела, выпила снадобье и после горячей ванны с отваром лесных трав провалилась в целительный сон. А на рассвете выскользнула из комнаты, накинув плащ с большим, скрывающим лицо капюшоном, и отправилась туда, где должна была оказаться рано или поздно. Чтобы окончательно отпустить прошлое.

Снег хрустел под ногами, и звук эхом разносился в округе, огибая толстые стволы многовековых сосен. Прошло уже столько времени, но Аврора до сих пор помнила дорогу наизусть и ни разу не сбилась с тропы, которая вихляла и разветвлялась, словно сеть паутины. Легкий утренний морозец бодрил лучше, чем любимый кофейный напиток Рэндалла, а пропитанный хвойным ароматом воздух успокаивал нервы.

К тому времени, когда солнце поднялось над густыми кронами деревьев, Аврора вышла на просторную поляну. Яркие лучи скользили по чистому снегу, отчего он искрился россыпью бриллиантов. Аврора подняла голову в поисках ворон, но ветви деревьев пустовали. Ей не грозила опасность, а потому и верных стражей не было поблизости.

Она осторожно ступала по девственно чистому снегу, оставляя на нем глубокие следы. С каждым шагом ее сердце трепыхалось все сильнее, точно раненая птица.

Уже совсем близко.

Аврора помнила, где именно все случилось. В десяти шагах от старой пихты с раздвоенным стволом.

Добравшись до нее, она опустилась на колени. Тишина одновременно давила на виски и опустошала душу. В тот раз Древний лес содрогался от ее душераздирающих криков и мольбы о помощи. Она провела рукой по мерзлому снегу и почувствовала, как он царапает пальцы. Тогда она разодрала их в кровь и переломала ногти, пытаясь спастись от неминуемой гибели, когда грубая мужская рука тянула ее за лодыжку.

Аврора склонилась к земле, и боль, которую она никогда не забывала, а просто прятала глубоко в душе, вырвалась наружу вместе с оглушительным воплем. За последние годы она столько всего пережила, столько испытаний и потерь вытерпела, но именно это первым убило в ней наивную, избалованную и глупую