Сьюзи Баффетт, которая в эти дни редко бывала дома, была подавлена из-за состояния ее брака. Она считала, что Кей охотится за ее мужем[593]. Однако сама Сьюзи, по выражению знакомого, «носилась как подросток», переживая бурный кризис среднего возраста. Она стала неосторожной, показываясь в Омахе на людях с тренером по теннису Джоном Маккейбом. Периодически она звонила Милту, с которым их тоже видели вместе. Казалось, она жила на два мира, не планируя выбирать какой-то из них.

Она и подумать не могла о том, чтобы бросить Уоррена, по-прежнему отзываясь о нем как о «необыкновенном человеке»[594] и не желая его разочаровывать. Пока Сьюзи реализовывала свои стремления, Питер уехал в Пало-Альто, Хоуи разъезжал на экскаваторе, а Сьюзи-младшая строила брак с симпатичным серфером, Уоррен тоже не сидел на месте. Кэтрин Грэм тащила его на «слоновий выгул».

«Она изменила не столько мое поведение, сколько мой кругозор, – говорит Баффетт. – Куда бы она ни пришла, ее принимали как королевскую особу. Рядом с ней я видел интересные вещи, которых нигде больше не увидел бы, и многому научился. Кей знала обо всех вокруг и рассказывала мне о людях из большой политики. Она хотела отплатить мне за то, что я ее учу, и постоянно придумывала, куда бы еще вытащить меня в свет. Я находил эти гламурные и даже экзотические мероприятия довольно интересными. Вероятно, многие, в отличие от меня, умирали от желания там оказаться, особенно в присутствии Грэм. Но я просто хорошо проводил время».

Однажды Грэм пригласила его на официальный ужин в Иранское посольство. Реза Пехлеви, шах Ирана, был важным стратегическим союзником США и гостеприимным хозяином.

За столом Баффетт оказался между одной из придворных императрицы Фарах Пехлеви и женой сенатора от штата Иллинойс Чарльза Перси. Его соседка Лорейн Перси была увлечена беседой с актером Полом Ньюманом, а придворная дама беседовала по-французски с сидевшим напротив Тедом Кеннеди. Баффетт с тоской понял, что вечер будет долгим.

Кей в золотом платье в тон интерьеру сидела за другим столом, рядом с шахом. Здесь она была королевой, а Уоррен – доморощенным инвестором из Небраски. Что здесь значили «Суперденьги»? Эти люди были богаты уже много поколений. Тед Кеннеди заметил бедственное положение Баффетта и спросил: «Вы говорите по-французски?» Уоррен попрощался с Грэм и поспешно сбежал.

Баффетт понимал, что, несмотря на упоминания о нем в «Суперденьгах» и Forbes, многие выдающиеся люди никогда о нем не слышали. В мае 1976 года, когда он был в Вашингтоне, Кей Грэм захотела его познакомить с Джеком Бирном, который не выразил ответного энтузиазма. Когда Грэм позвонила ему, чтобы договориться о встрече, он спросил: «Какой еще Баффетт?» Грем ответила: «Мой друг, который только что купил долю в Washington Post». Бирну до этого не было дела, и он отказался от встречи. Узнав об этом, ему позвонил старый друг Баффетта, Лоример «Дэви» Дэвидсон, который в 1970 году ушел из GEICO: «Ты что, с ума сошел – отказываться от встречи с Уорреном Баффеттом?» – спросил он[595].

Джека Бирна наняли в GEICO в 1976 году, чтобы спасти фирму от банкротства. Когда-то GEICO страховала только государственных служащих, но теперь ее услуги были доступны всем: «Все ради роста», – вспоминает один из многолетних руководителей компании[596]. На волне роста акции GEICO взлетели до 61 доллара за штуку.

Для Баффетта это было слишком дорого, но последние двадцать лет он не переставал следить за компанией: «Я снова обратил внимание на GEICO и был поражен увиденным. Даже после минутного изучения стало ясно, что у компании заметный дефицит резервов по страховым случаям, и ситуация продолжает ухудшаться. В одну из поездок в Вашингтон я зашел к генеральному директору компании Норму Гиддену, которого знал двадцать лет. Он был настроен дружелюбно, но не желал слушать моих рекомендаций. Компания полностью отрицала проблему. Норм чуть ли не силой выпихнул меня из офиса»[597].

Баффетт не держал акций GEICO, но пытался помочь ее руководству. Он был привязан к компании, из которой недавно ушел на пенсию Лоример Дэвидсон. Эта компания была его первой крупной инвестиционной идеей, которая принесла большие деньги ему, его семье и друзьям.

В начале 1976 года GEICO отчиталась о худших результатах за всю историю своей деятельности. Убытки от андеррайтинговых операций в 1975 году составили 190 миллионов долларов[598]. Компания прекратила выплату дивидендов, дав понять акционерам, что касса пуста. Гидден судорожно пытался увеличить капитал GEICO, который составлял всего 25 миллионов долларов[599]. В апреле того же года четыреста разгневанных держателей акций с вопросами и обвинениями ворвались на собрание акционеров, проходившее в вашингтонском отеле Statler Hilton. Вскоре после этого в офис GEICO прибыл эскадрон страховых комиссаров.

Совет директоров с некоторым запозданием понял, что необходимо уволить действующее руководство[600]. Сами члены правления были в смятении, поскольку некоторые из них потеряли личные состояния. За неимением генерального директора, который смог бы руководить компанией, за бразды правления твердой рукой взялся Сэм Батлер, юрист из Cravath, Swaine & Moore, который стал ведущим членом совета директоров.

Батлер знал, что Бирн уволился из Travelers, когда его обошли в борьбе за пост генерального директора. Бирн когда-то был актуарием (специалистом по страховой статистике), а в 29 лет стал миллионером, открыв собственный страховой бизнес. Два года назад Бирн реанимировал направления страхования жилья и автотранспорта в Travelers. Батлер сыграл на его самолюбии, сказав, что его приход в GEICO предотвратит национальную катастрофу в экономике США.

Бирн легко прошел собеседование на должность генерального директора[601]: «Я завел шарманку на пять часов, предложив пять первоочередных шагов», – вспоминает он[602], и совет директоров, находившийся в безвыходном положении, немедленно принял такого пробивного парня.

Первым делом Бирн отправился к Максу Уоллаху, уполномоченному по страховой деятельности округа Колумбия. Тот был немцем старой закалки с сильным акцентом и «упрям как черт в страстном стремлении служить обществу», – вспоминает Бирн. Он презирал прежнее руководство GEICO и отказывался иметь с ними дело. Бирн чувствовал, что и от него Уоллах не в восторге, однако они беседовали ежедневно, а иногда по несколько раз на день[603].

Уоллах настаивал на том, чтобы к концу июня компания нашла средства, одновременно передав другим страховщикам часть своих полисов или, иными словами, перестраховалась