17

Крис Кемп о Крисе Кемпе

(весна 2017 Г.)

После первых же месяцев со Stealth Space стало ясно, что возможность мне выпала поистине уникальная. Кемп, Лондон и компания не обманули. Они реально давали мне наблюдать за каждым своим телодвижением и записывать все их разговоры. Мне предстояло пережить вместе с этими людьми все трудности ракетостроительного проекта.

Чем больше времени я с ними проводил, тем сильнее мне хотелось донести до вас, дорогие мои читатели, как именно они говорят и мыслят о космическом бизнесе и как решают проблемы по мере их возникновения. Для этого я буду периодически давать вам возможность почувствовать, что вы находитесь рядом с ними, когда всё складывается хорошо или, напротив, чудовищно, а также просто окунуться в среду инженеров и техников, когда они болтают друг с другом в процессе работы. В этой и в ряде последующих глав вы услышите многое в их собственном изложении в формате прямой речи без каких-либо авторских комментариев. Подход слегка необычный, ну так и обстоятельства, согласитесь, нетривиальные. Так вы лучше постигнете смысл религии космической инженерии и Кремниевой долины в чистой и незамутненной форме.

Крис Кемп сам по себе полный сюрпризов уникум совершенно особого сорта. Хотя я и горжусь собою как писателем, меня начали брать сомнения, поверит ли вообще хоть кто-то в мои описания его речей и образа мыслей, лично не испытав, что это такое. Итак, о Крисе Кемпе рассказывает Крис Кемп – так, как никто, кроме Криса Кемпа, рассказать не может.

КЕМП: Родился я на севере штата Нью-Йорк. И вскоре после этого мой отец, а он у меня нейробиолог, получил возможность устроить собственную лабораторию в Бирмингеме, штат Алабама, и перевез нас туда. Так что рос я в северных пригородах Бирмингема. А это же совсем недалеко к югу от Хантсвилла, где у НАСА Космический центр Маршалла и детский Космический лагерь[149], который я посещал.

Папа мой был профессором и помимо преподавания вел много исследований. Он работал над статьями о том, как нейроны обмениваются сигналами между собой. Помню еще, как ребенком ходил к нему в лабораторию, а у него там тогда шли всякие эксперименты, связанные с секвенированием ДНК.

Отец был очень многогранной личностью. Сам строил гоночные машины в гараже, сам их водил. В детстве я рос, работая вместе с ним над машинами. У нас их было штук десять и гараж огромный. Еще он был скрипачом и играл в оркестре. Я тоже взялся за скрипку и до сих пор играю для расслабона. Ах да, он еще и в теннис играл на серьезном уровне. В общем, что-то типа человека эпохи Возрождения.

Папа был очень серьезным и целеустремленным. За что бы он ни брался, подходил он к этому со всей серьезностью, вот и я вырос весь в него по части фокусировки и интенсивности, поскольку ребенком брал с него пример.

Мать у меня была учительницей и летчицей. Преподавала она в частной школе, а летала на частных самолетах. Но после появления детей она от всего этого по большей части отказалась и стала преданной мамой для меня и моей сестры.

Я рос натуральным ботаником. Был тощим и бледным. При этом основную массу времени я уделял не зубрежке, а личным проектам. В пятом классе, например, химреактивов у меня в шкафу было больше, чем книг. Позже, когда пошла всякая физика и матанализ, я больше времени проводил за написанием изящных программ для решения всяких задач на своем инженерном калькуляторе Texas Instruments, чем за выполнением домашних заданий. Помнится, с продвинутым курсом физики у меня были сплошные проблемы, потому что вместо решения самой задачи я каждый раз писал программу для решения такой задачи. То есть тебе дается, скажем, схема электрической цепи и предлагается определить силу тока или напряжение в некоей точке. Можно взять ручку и в столбик всё рассчитать, как нечего делать, а я рисовал эту схему на своем калькуляторе, вводил значения из условия задачи и получал ответ, типа, сопротивление – 50 ом.

Я просто записывал полученный ответ и сдавал работу. На всё про всё у меня уходило от силы десять минут. Тут ко мне начинали придираться, типа: «Ну а где сама работа-то? Ты смухлевал». А я им, типа: «Да шли бы вы, не мухлевал я. Я знаю не только решение этой задачи, я знаю, как написать программу для ее решения. Вам исходный код показать?» После этого у меня до конца контрольной оставалась еще уйма времени, и я работал над собственной мини-версией игры Space Invaders для калькулятора, которую, между прочим, довел до ума.

До интернета я дорвался в самом юном возрасте. Типа я вообще из числа первых юзеров. В сети я появился задолго до коммерческих провайдеров вроде CompuServe и AOL. Просто подключил свой компьютер к университетскому и получил там себе имя Kemp.com.

В электронике я был просто супер. Мама любила ходить по гаражным распродажам, а я там набирал себе всяких книг о том, как что устроено и как это починять, типа, на десятку. В тринадцать лет я купил неисправный телевизор. Сгорел он, походу, от удара молнии в антенну, потому что внутри было выжжено всё до единой детали. Но я обратился в Philips, получил все схемы той модели и плата за платой этот ящик восстановил. Нормальные люди такую рухлядь не чинят, а выбрасывают, но в тринадцать лет у тебя вся жизнь впереди и есть время на подобные вещи.

Я начал осознавать: компьютеры дорого стоят, и при этом их легко ремонтировать, что открывает массу неизведанных, пусть и спорных, возможностей. На первую в жизни работу я устроился в сервисный отдел магазина Apple. Там я, будучи всего лишь тинейджером с улицы, начал покупать списанные неисправные компьютеры, чинить их и продавать по объявлениям как исправные компьютеры б/у. Таким манером я с легкостью обращал за день пару сотен долларов в пару тысяч. Суеты было немерено. Но зато я тогда срубал десятки тысяч в месяц.

Дело было году в 1996-м, и я тогда, наверное, походил на наркодилера всем своим образом жизни. Думаю, все так и считали, что я торгую какой-то незаконной дурью. У меня была в родительском доме потайная комната со входом за сдвижным книжным